И тут Пирра заметила в стенах сумрачные ниши, куда не проникал свет. Там притаились призрачные фигуры.

Шепот стал громче. Тени пришли в движение. Испуганно всхлипнув, Пирра поползла быстрее. Но от атмосферы, пропитанной чувством голода и отчаянным стремлением к цели, избавиться не получалось.

Наконец девочка добралась до источника света, огонек надежды в ее душе потух. Трещина в своде оказалась слишком узкой, даже кулак не пролезал. А впереди пещеру перегораживает каменный завал.

Голодные призраки завздыхали: «Да… да… нам ли не знать?»

Пирра бессильно растянулась на полу, уткнувшись лицом в камень и горько всхлипывая.

«Выходит, с этими людьми произошло то же самое, – думала она. – Когда они обратились в камень: когда были мертвы или еще живы?»

Пирра попыталась представить, каково это, когда слой расплавленного камня твердеет и застывает, сковывая ноги, забивая нос, рот…

И снова подступила паника. Пирра стиснула кулаки. «Ты дочь Верховной жрицы, – строго напомнила она себе. – Люди нашего рода не сдаются».

Голодные призраки за спиной у Пирры протяжно вздохнули и отступили обратно в сумрак.

– Наш род не сдается, – повторила она вслух.

Отношения Пирры и ее матери теплотой не отличались, но теперь мысль о Яссассаре, как ни странно, подействовала на девочку успокаивающе.

Верховная жрица не похожа на всех прочих женщин. Единственная цель ее жизни – служить Богине. Яссассара не испытывает привязанности ни к одной живой душе. Но нельзя отрицать, что она сильная женщина – очень сильная. Возможно, часть этой силы передалась и ее дочери.

Стиснув зубы, Пирра поднялась, села на колени и осмотрелась по сторонам. Исчезнувшие притихли. Вокруг один камень и ничего больше. Пирра заметила возле колена камень в форме морской раковины. Трясущейся рукой подняла его. Это и есть раковина! Пирра зажала в кулаке изогнутое основание, где раньше жил моллюск, и провела пальцами по затейливым узорам, спиралью поднимавшимся к самому кончику. Только тогда она почувствовала, что она не настоящая, а мраморная.

В Доме Богини есть такая же, только из белого алебастра. Это особая реликвия: дотрагиваться до нее разрешено только Верховной жрице. Яссассара проводит обряды с раковиной раз в год, когда на Кефтиу устраивают празднество в честь первого урожая ячменя. Лишь в тяжелые времена, когда не обойтись без помощи богов, Верховная жрица прикладывает кончик раковины к губам и дует в нее.

Та, которую держала в руках Пирра, выглядела безупречно и не имела изъянов, если не считать крохотного скола на сгибе. Похоже, ее изготовили на Кефтиу: только там есть мастера, способные выполнить такую тонкую работу. Напоминание о доме ободрило Пирру, но дуть в раковину девочка побоялась. Как бы вся пещера не обвалилась!

Зажав сокровище в кулаке, Пирра поглядела на груду булыжников, преграждавших ей путь. Ни единого просвета.

– Нет – значит, сделаем, – пробормотала Пирра.

Вытащила один мелкий камень и положила позади себя. Следом еще один и еще. Пирра трудилась со все возрастающим пылом. Крупные, которые не могла поднять, откатывала в сторону. По пещере эхом разносился стук, заглушая вздохи голодных призраков. Пирра радовалась, что отгородилась от них этой звуковой стеной.

Наконец она решила сделать перерыв и перевести дух. Постучала кончиком раковины по камням, выискивая гулкие пустоты, означающие, что она движется в верном направлении. Но ничего похожего не услышала. Попробовала еще.

По другую сторону кто-то постучал в ответ.

– Пирра!

Гилас замолчал, прислушиваясь.

С другой стороны каменного завала опять раздалось постукивание, а вслед за ним – каскад гортанной клекочущей речи, напоминающей крики ястреба. У Гиласа гора с плеч свалилась.

– Пирра, это я! Говори на акийском, я по-кефтийски не понимаю!

Потрясенное молчание.

– Гилас?!

– Ты не ранена?

– Камнем шишку на голове набило, но это пустяки. А ты не ранен?

Гилас покачал головой, но тут же сообразил, что Пирра его не видит.

– Нет.

Мальчик принялся разбирать каменную стену. Судя по звукам, Пирра занялась тем же самым.

Девочка спросила, как он ее нашел, и Гилас рассказал, как разобрал первый завал, но потом заблудился в лабиринте пещер. Свистнул Духу, дельфин засвистел в ответ. А потом мальчик услышал голос Пирры.

– Ты как будто с кем-то говорила.

– Да. Говорила.

– С кем?

– С собой.

Гилас вытащил еще один камень. В просвете тут же показалась рука Пирры. Гилас сжал ее в своей. Пальцы холодные как лед.

– Не бойся, сейчас я тебя вытащу, – подбодрил он девочку.

Но зазор оказался слишком узок.

Дети попытались его расширить, но сверху посыпались камешки, а крупные камни угрожающе заскрежетали друг о друга.

– Попробую пролезть сейчас, пока все не обвалилось, – напряженно произнесла Пирра.

Девочка верно рассудила – еще немного, и стена обрушится. Гилас обеими руками сжал ее кисть.

– Вторую руку держи за спиной, – велел мальчик. – Повернись боком и опусти голову на грудь. Я тебя вытяну.

– А вдруг застряну?

– Не застрянешь.

– Откуда ты знаешь?

– Вдохни. А теперь выдохни, – пробормотал Гилас и со всей силы дернул Пирру за руку.

Девочка не двинулась с места. Гилас уперся пятками в каменную стену и дернул еще раз. Камни издали протяжный стон. Посыпалась пыль. Пирра охнула. И вот она по другую сторону завала! Не успели дети торопливо отползти в сторону, как камни с грохотом посыпались вниз.

С ног до головы засыпанные пылью, Гилас и Пирра отчаянно кашляли. Наконец шум затих. В темноте Гилас не мог разглядеть лица девочки, но слышал, как она дышит.

– Ты как? – пропыхтел он.

– Нормально.

Должно быть, Пирра сильно исцарапалась о камни, не говоря уже о том, что Гилас едва не выдернул ей руку из сустава.

– Гилас, – тихо произнесла девочка.

– Что?

– Спасибо.

Гилас состроил гримасу.

– Я тут видел проблеск света. Надеюсь, выберемся.

Держась за стены, Гилас на ощупь пошел вперед первым. Узкий коридор покрыт слизью, пахнет сыростью. Они все больше удаляются от Моря, погружаясь в неизведанную сердцевину острова. За спиной слышится шлепанье сандалий и тихое дыхание Пирры. Гилас порадовался, что он больше не один.