– О, так вы знакомы? – Голос блондинки теперь казался сиплым кудахтаньем.

– Да, – не сводя с меня глаз, ответил Ярослав.

– Познакомишь нас, Яра? – так по-собственнически, легко, беззастенчиво.

Бесит!

– Да, – кивнул он. И уголок его губ едва заметно дрогнул. – Это Даша. Моя… соседка.

– Была когда-то, – поправила я, натянуто улыбнувшись.

– Замечательно! – Блондинка тряхнула волосами. – А меня зовут Леся.

Она протянула руку. Пришлось ее пожать.

– Я знаю! – хотелось мне съязвить, но вместо этого мои губы произнесли: – Очень приятно.

– Даша, у меня назначена встреча с Тимофеем. Если он свободен, то скажите ему, что я здесь, будьте добры.

– Конечно.

Ярик молчал и смотрел на меня. И я совершенно не понимала, что вижу в его взгляде. Смесь сожаления, нежности, боли? Что-то такое? Ведь это больше не казалось равнодушием. Ясно было лишь одно: этот взгляд обжигал, проникал в самую душу и перетряхивал там давно позабытое.

Ярослав

Она отрастила волосы, мягкие светло-пшеничные, они поблескивали на свету, рассыпаясь по плечам. Природа не скупилась на красоту ее форм: грудь Даши потяжелела, плавные линии тела заметно вытянулись и заострились. К нашему столику она подошла с упрямым выражением лица, ее гордая походка при виде меня стала почти воинственной.

Больше всего мне сейчас хотелось смотреть, как она уходит, но приходилось сидеть с безучастным видом и глядеть в хитро прищуренные глаза спутницы, отчаянно делая вид, что мое тело никак не отреагировало на встречу с девушкой из прошлого.

– Не могла предупредить меня? – спросил я хрипловатым голосом, выдававшим эмоции.

Леся улыбнулась, качая головой.

– Разве я могла отказать себе в удовольствии видеть тебя таким?

– Каким? – наклонился я к ней.

– Беззащитным, – ответила она ехидно.

Меня не удивили ее слова. С тех пор как она узнала о Дашке, у нее в руках был козырь. Ласточкина была единственным человеком на свете, способным обнажить мои слабости. И я ненавидел себя за то, что так легко позволил Лесе сегодня протиснуть длинные хищные коготки под мою наглухо застегнутую ото всех защитную броню.

– Не говори глупостей.

– Конечно, – ее голос прозвучал неожиданно бесцветно.

Она холодно улыбнулась. Лесе так шла эта кривоватая ухмылка: она обнажала все ее потаенные помыслы. Эта девушка знала, что делает, поэтому заранее не сообщила мне, кого я могу здесь встретить. Она хотела увидеть мое лицо, когда я столкнусь носом к носу с Дашей. Хотела прочувствовать каждую мою эмоцию и напиться ею, как свежей кровью. Вампирша!

– И зачем ты это затеяла? – Мне было не до смеха.

– Кто-то же должен выдернуть эту занозу, разве нет?

Отвечать не хотелось. Леся с достоинством выдержала мой пристальный взгляд. Просто она не знала: Даша никогда не была занозой – это мелко. Она была кинжалом, застрявшим в моем сердце, освободиться от которого значило истечь кровью в считаные минуты. Что сейчас и происходило. Я был опустошен, обессилен. Встретился лицом к лицу с голосом своей совести и удивился, почему до сих пор еще жив.

– Я так ее себе и представляла. – Поджала губы Леся, глядя в сторону.

Даша стремительно приближалась к нашему столику: каждый удар каблучков о каменный пол ощущался, как удар молотка, забивающего гвозди в мою земную оболочку (или то, что от нее осталось).

– Он ожидает вас. Пойдемте, я провожу.

Длинные стройные ноги, идеальная осанка, упругая грудь. Мои глаза вопреки разуму сами поднимались выше, уже скользя по любимым чертам ее лица: упрямому подбородку, пухлым, спелым губам, слегка вздернутому носу, по обозначившимися вдруг скулами, – и остановились на васильковых глазах, глядя в которые, я снова, как когда-то в детстве, терял самого себя.

Не нужно было гадать: то, что я видел в них сейчас, было самой настоящей ненавистью. Она до сих пор не простила меня. Хотя я и так знал это – чего уж, я сам до сих пор себя не простил.

– Спасибо! – Леся вспорхнула со стула и последовала за ней.

Я получил возможность выдохнуть и унять дрожь в руках.

Сколько раз мне хотелось умереть. Сколько раз хотелось все исправить, но я просто не знал как. А когда понял, что время пришло, было уже поздно – она была с другим.

Я застрял в паутине собственной вины и годами не мог оттуда выбраться. Мне нечего было терять, у меня не было будущего. И каждый новый прожитый миг давил на плечи. Невыносимо. Я жаждал избавиться от этой тяжести, но почти каждый день снова видел ее в толпе. В каждом лице. Спрыгивал со сцены, чтобы убедиться. Подбегал, хватал за плечи и понимал: не она. Опять померещилось. И я так от этого устал, что однажды просто перестал смотреть по сторонам.

Я отодвинул тарелку. Отпил воды из бокала и медленно выдохнул. Сжал дрожащие пальцы в кулаки, и за секунду передо мной пронеслось сразу несколько прожитых с того дня лет жизни.

Я хлопнул дверью – вот что его тогда разозлило. Отец не знал, что я потерял все минуту назад, что кричал на весь подъезд, что люблю ее, он не слышал, как я бился лбом о ее дверь, умоляя о прощении. Его сын хлопнул дверью – и это вывело его из себя.

Он завелся моментально. Выбежал, стал орать на меня, размахивать руками, ожидая, что я привычно втяну голову в плечи. Но вместо этого я ударил его в челюсть. Почему-то именно в тот момент, когда отчаяние от содеянного захлестывало с головой, во мне впервые проснулась смелость.

– Да вали! – смеялся отец, расшвыривая в стороны вещи, которые я пытался собирать в свой рюкзак. – Дня не пройдет, как вернешься. На коленях приползешь!

Вот почему я тогда ушел. Если бы не эти слова, клянусь, я бы вернулся, но они перечеркнули все.

А еще я ненавидел себя – ровно так, как ненавидела меня Даша. Она не хотела меня слушать, и я тоже вызывал у самого себя лишь острое отторжение.

Мы не рождаемся мудрыми, увы. В пятнадцать лет, когда в крови бурлят гормоны, а взрослые требуют от тебя собранности и внимания, очень трудно понять, что же такое с тобой происходит. И очень легко запутаться. Я не знал, что чувствую к этой девочке. Знал только, что она вдруг почему-то стала очень важна для меня. Ничто прежде не занимало большего пространства в моих мыслях, чем музыка, а теперь появилась Даша.

И я не знал, не понимал, что между нами творится. Просто думал, что это навсегда. Что это продлится так долго, как захочется. Что впереди еще много времени, чтобы разобраться, и оно никуда не денется.

Знаете, жизнь всегда дает нам знаки. Она подталкивает нас в нужном направлении, подсказывает правильное решение, на принятие которого в будущем у нас будет всего пара секунд. Мы руководствуемся установками родителей, опираемся на детские страхи и подростковые комплексы, и все это не дает нам возможности проживать свою собственную жизнь.