— О чем же вы размышляли? — спросил он.

— Мне хотелось понять, так ли трудна смерть, как жизнь, — ответила Вирджиния.

— Вы считаете, что жизнь трудна? — удивился он. Вирджиния кивнула.

— Отчасти. Жизнь пугает и в то же время завораживает. Мне кажется, всегда есть опасность пропустить что-то, ведь жизнь так скоротечна и вообще может пройти мимо.

— Вы говорите совсем как старушка, — рассмеялся герцог.

— Наоборот, я кажусь себе очень молодой, — присоединилась к нему Вирджиния, — и на самом деле, я не понимаю жизнь, по крайней мере, не так, как понимают ее в замке или, наверное, некоторые англичане.

Он понял, что она хотела выразить.

— У замка нет возраста, — сказал он. — Его создавали многие поколения Риллов; но каждый из них боролся, чтобы стать личностью; каждый из них изведал счастье и горе; каждый из них временами испытывал разочарование и безысходность — совсем, как вы.

Вирджиния рассмеялась.

— После ваших слов все кажется не таким уж плохим, — сказала она. — Наверное, возраст всего, что меня окружает, вызвал во мне чувство подавленности, но и потом, я все-таки родом из очень молодой страны.

— Как бы мне хотелось показать вам всю Англию, а не только этот кусочек, — сказал герцог.

— Тем не менее «этот кусочек», как вы выразились, очень интересен для американки, — отметила Вирджиния — Я наблюдала за вами сегодня на обеде, и, сама не знаю почему, это зрелище расстроило меня.

— Вы наблюдали за мной? — удивился герцог. Потом улыбнулся. — Знаю! Галерея менестрелей! Я сам туда бегал мальчишкой, а когда устраивали большой бал, Маттьюз всегда приберегал для меня лакомые кусочки от обеда и неизменно несколько особых шоколадок и леденцов с тарелок на столе.

— Вы любите замок? — спросила Вирджиния.

— Я часть его, — просто ответил герцог.

— И вы могли бы сделать все, что угодно, ради его сохранения? — продолжила Вирджиния — Все, что угодно?

«Возможно, — подумала она, — в этом и есть разгадка того, зачем ему понадобились мои деньги».

Прежде чем ответить, герцог помолчал.

— Я смотрю на замок как на достояние, — объяснил он, — как на большую ценность, которую передали в мои руки и которую я должен буду вручить в целости и сохранности моим наследникам.

Он говорил очень серьезно. Но тут же переменил тон.

— Я пришел не для того, чтобы обсуждать замок, — сказал он. — Мне хотелось найти вас. Даже боялся, вдруг вы не дождетесь меня.

— Но я и не ждала вас, — сказала Вирджиния — Просто потеряла счет времени.

Говоря это, она знала, что кривит душой. Ведь в глубине, неосознанно, Вирджиния понимала, что герцог обязательно появится, если она придет в этот тайный уголок.

— Я бежал, Вирджиния, надеясь вас встретить здесь.

— Вы хотели видеть меня?

Луна освещала лицо Вирджинии, и он смог прочитать вопрос в ее глазах.

— Вы не можете не знать этого, — сказал герцог. — Я весь день хотел вас увидеть. Мне кажется, Вирджиния, вы околдовали меня.

Она не проронила ни слова, прежде чем, сделав над собой усилие, не отвела от него взгляда.

— Уверена, что это не так, — промолвила она. — Просто все дело в том, что я американка и немного отличаюсь от других.

— Вы очень отличаетесь от других, — сказал он тихим ласковым голосом, который, казалось, дошел до самого сердца Вирджинии. — Вы не похожи ни на одну из женщин, которых я знал раньше. И не только потому, что вы такая прелестная — а вы действительно прелестны, — а потому, что мне нравится разговаривать с вами, мне нравится быть рядом с вами, а когда вас нет со мной, все вокруг становится таким скучным и серым.

— Мне почему-то кажется, что вы не должны… так говорить, — пробормотала Вирджиния.

— Но почему? — удивился он. — Дорогая моя! Не бойтесь меня. Я не сделаю вам ничего дурного. Но мне кажется, нет, я совершенно уверен, что с того момента, как увидел вас, я полюбил!

— Это… не… правда! — воскликнула Вирджиния.

— Это истинная правда, — заявил герцог. — Я не хотел вам говорить. Думал сохранить дружбу с вами. Мне казалось, вы этого хотите. Но я не в силах побороть себя, Вирджиния. Весь день я хожу как во сне, после сегодняшнего утра с вами. Я сразу понял, когда увидел вас впервые, — господи! Как будто сто лет прошло с тех пор! — что произошло нечто важное. А затем, этим утром, когда я смотрел на вас в «Сердце королевы», я все понял. Я понял, когда любовался вашим профилем, пока вы стояли на террасе, а потом вы шевельнулись и посмотрели на меня, и сердце мое перевернулось. Что вы со мной сделали, Вирджиния? Откуда во мне такие чувства?

— Это просто ваше воображение, — испуганно произнесла Вирджиния.

— Как было бы просто, если бы я мог отмести все прочь, решив, что это только игра воображения, — сказал герцог. — Но мы оба солжем, если не признаем, что такая вещь, как любовь с первого взгляда, действительно существует. Я читал о ней, я смеялся над ней, я считал ее нелепой и смешной. Но, Вирджиния, это произошло со мной!

— Но что такое, по-вашему, любовь? — спросила Вирджиния.

— Для меня любовь означает найти свою вторую половину, — ответил герцог очень искренне, — человека, которому ты принадлежишь без остатка и который принадлежит тебе; человека, которого ищут всю свою жизнь.

Вирджиния почувствовала, что ей стало трудно дышать. Его голос волновал отчего-то каждый ее нерв. Он и не пытался дотронуться до нее, и все же ей казалось, что он крепко обнимает ее. Она была почти под гипнозом, пальцем не могла шевельнуть. Он стоял так близко, совсем рядом. И она почувствовала, что действительно принадлежит ему. Затем, как бы стряхнув с себя наваждение, она вернулась к реальности и вспомнила, зачем она приехала сюда.

— Как вы можете говорить о любви, когда… мы едва знакомы? — спросила она и сама услышала, как слабо и нерешительно прозвучал ее голос.

— Разве вы не знаете меня? — удивился он. — Тогда, дорогая, вы должны у меня кое-чему поучиться. Ведь я о вас знаю очень многое. Я знаю, что в вас есть все, что только мужчина может пожелать найти в женщине. Я люблю не только вашу красоту, но и ваш ум, ваше доброе сердце, и то, как прорывается ваша смешливость, когда вы стараетесь быть очень серьезной и рассудительной.

Он замолчал, потом заговорил снова:

— Будь я художником, я бы написал ваш портрет. Будь я музыкантом, я бы сочинил музыку, и это были бы вы. Разве это не любовь, Вирджиния?

— Я… не знаю, — беспомощно ответила она.

— Тогда я буду вашим учителем, — заявил он. — Подумайте о днях, которые у нас впереди, Вирджиния. Мы будем все время вместе — утром уезжать в «Сердце королевы», а возвращаться сюда только вечером. Я покажу вам поместье и кроме того все графство, а позже, возможно, Лондон. Позвольте мне стать вашим учителем, за целую жизнь у меня не было дела важнее.