Да блин! Мама написала мне только вчера! ВЧЕРА! И нигде не упомянула, что это срочно, ни разу не сказала, что хочет все заказать в онлайн-магазине и поэтому мне надо ответить ей тотчас же! Ни единым словом не обмолвилась, черт подери! На самом деле письмо было написано в таком тоне, что не предполагало сомнений насчет того, что мы приезжаем к ним на Рождество без всяких возражений. А теперь она жалуется Джессике, своему золотцу, а не ребенку, на то, что ее вторая дочь не соизволила даже ответить, потому что этой жестокой и бессердечной второй дочери наплевать, успеет ли мать уложиться в сроки с заказом, и вот поэтому мама любит Джессику больше, чем свою эгоистичную и грубую вторую дочь. И вообще, чем это таким важным занята моя мать, что ей надо обязательно заказать все для Рождества уже в ноябре? У нее там что, теннисный клуб распадется, если она ослабит свой контроль над попечительским советом? Церковный хор взбунтуется и будет изголяться над викарием, пока мать на часок отлучится, чтобы заказать доставку по интернету? Садовое товарищество сойдет с ума без ее железной руки в садовой рукавице и пойдет в разнос, пересажает все и вся, как в 2013 году, когда они поместили бегонии и герань в подвесные горшочки и развесили вокруг деревенского магазина (мама до сих пор переживает по тому поводу: «Это выглядело так убого и провинциально, дорогая моя!»)?

А может, она переживает, что если она будет занята под завязку на Рождество, то Джеффри позволит себе лишнюю рюмку шерри и выпустит на волю своего внутреннего пожирателя новостей Daily Mail, и начнет разоряться по поводу засилья левых и иммигрантов, и будет требовать вернуть обязательную воинскую службу, вместо того чтобы тихо сидеть в уголке и не высказывать свои расистские и гомофобные замечания. Бог ей судья. Мама любит делать вид, что она «очень занята», на самом деле она любит лезть в чужие дела и поучать других, как им жить. Особенно меня.

И, конечно же, не забываем про Сару, идеальную дочь Джеффри, и ее в равной степени идеального мужа Пирса!

И самого Джеффри. Мама была так счастлива и довольна собой, когда тринадцать лет назад ей удалось заполучить в свои тиски этого богатого вдовца (ну, это так удобно, намного лучше, чем разведенный, потому что не надо переживать из-за его бывшей и алиментов и сидеть считать крохи, на которые ты можешь рассчитывать после всех его выплат), это после пятнадцати лет в несчастном браке с нашим отцом, где она играла главную роль потерпевшей стороны, но потом взяла и выставила отца за дверь, потому что терпеть его измены было больше нельзя, в тот раз она застала его со спущенными штанами, когда он жарил свою секретаршу на рождественской вечеринке у себя на работе (буквально жарил, надеюсь, что они потом продезинфицировали тот ксерокс), так что мама считала, что она заслужила жить в роскошном георгианском поместье в графстве Йоркшир, изображать из себя владелицу усадьбы и держать под своей железной пятой не только Джеффри, но и всех местных из деревни, хотят те этого или нет.

Надо отдать маме должное, Джеффри был солидный куш (зубы еще все свои, платежеспособный, сторонник Тори, отличный дом – «Даже не представляю, как ты справляешься на кухне без плиты АGA, наверно, очень трудно тебе приходится? Ну что же, тебе смелости не занимать, если ты пытаешься готовить на какой-то простенькой Delia. Ой, а ты смотришь кулинарные передачи Mary Berry? Но ведь по ее рецептам ничего съедобного приготовить невозможно, не говорю уже про эту Найджеллу, я знала ее отца Найджела Лоусона, но она так неряшливо готовит, все у нее валится, сыпется и льется из рук. Прям как у сучки во время течки! Кстати о течке, мой Джеффри мне с этим не досаждает, он совсем не из таких!»), но я к нему никак не могу привыкнуть. С самого начала наши с ним отношения не задались, он сказал как-то, что его дочь активистка Молодых Консерваторов, а я рассмеялась и сказала, что шутка хорошая, на что он ответил, что это не шутка, и его дочь реально занимается политикой, а я не поверила и спросила, как этим можно серьезно заниматься, если только вы не какой-нибудь лорд Йоркширский или барон Ричмондский, как Уильям Хейг, например, на что Джеффри фыркнул и обиделся. Когда они с мамой поженились, мне было уже двадцать девять и я сама была в браке уже несколько лет, но Джеффри почему-то решил, что теперь его святой долг отчима наставлять меня на путь истинный, и он порекомендовал мне перестать ускорять свои биологические часы, бросить работу, отойти от компьютера, сесть дома и сидеть, пока не забеременею. Учитывая, что на тот момент у нас с Саймоном и в мыслях не было заводить детей, сказать, что его совет был непрошеным, это ничего не сказать.

Я не собираюсь звонить маме, пока что. Я занята, у меня важная и ответственная работа, и мне некогда танцевать на задних лапках под дудочку Джессики и мамы. Вот мне интересно, мама нас всех собирает у себя, чтобы только мы не поехали к папе и Наталье? Нисколько не удивлюсь, если это так. Обычно мама с Джеффри отправляются куда-нибудь в круиз на Рождество, но я могу представить ее злонамеренное удовольствие оттого, что она опередит папу и заручится нашим согласием провести Рождество у них, а когда до отца наконец дойдет, что уже Рождество и неплохо было бы собрать своих детей и внуков у себя, то будет поздно, потому что мама уже всех прибрала к своим рукам. Даже спустя столько лет после развода, все еще можно сказать, что мама на него имеет зуб. Конечно, она может и не догадываться, что отцу вообще ни разу не приходило на ум провести Рождество со своими детьми и что вместо этого он давным-давно зарезервировал новогоднее путешествие для себя и своей молодой жены.

Среда, 23 ноября

Когда втихаря накидываешься день за днем шоколадно-мятными печеньками, рано или поздно начинаешь чувствовать себя жирной и пухлой толстухой, пришлось поинтересоваться у Алана про его фитнес-зал. Он бодро сообщил, что они устраивают двадцатиминутки здоровья во время ланча. Двадцать минут! «Легко, – подумала я про себя, – что такое двадцать минут? Я даже могу подольше заниматься. Двадцать минут – это же совсем ничего».

Итак, в этот обеденный перерыв я подхватила свою новую сверкающую спортивную сумку и поскакала за Аланом, уже чувствуя себя худее и подтянутее в своих новеньких кедах.

– Это называется ВИИТ, – объяснял по дороге Алан. – Высокоинтенсивные интервальные тренировки, с перерывом на отдых.

– С перерывом на отдых? – фыркнула я недоверчиво. – Двадцатиминутные тренировки с перерывом на отдых? – я там даже не собираюсь отдыхать! Когда-то я ходила на часовые занятия по степ-аэробике, без перерыва. Не, ну правда, – думала я про себя самодовольно, – эти миллениалы просто слабаки какие-то.