— Я врач, — обосновала я свое категорическое возражение. — Во-первых. Во-вторых, на кого ты собираешься оставить ребенка? — Мне впервые показалось, что я тоже не в меньшей степени, чем Андрей, несу ответственность за почти чужую мне девочку Машу.

Андрюша сдался.

— Тогда ты должна позвонить и сообщить данные в спецслужбу аэропорта, иначе они выпишут билет на меня.

Я позвонила.

— Ты не должна лететь одна, — узнав, что я собралась лететь на опознание, точно так же, как я сыну, твердо возразил мне Джек.

— Андрей не должен видеть… он этого не вынесет. Он очень любил отца.

— А ты? — Что Женя имел в виду? То ли мою любовь к бывшему мужу, то ли крепость моего духа? — Я так понял, что твой сын вполне самостоятельный мужчина, у него постоянная девушка и малолетняя сестра на руках. Он несет за них ответственность вполне достойно.

— Да, все это так. Однако я не хочу подвергать его еще дополнительному стрессу.

— Тогда я полечу с тобой.

— Женя, большое спасибо. Но я бы не хотела, чтобы ты ради меня бросал работу, летел через океан.

— А ради кого я еще могу совершить такой поступок? Я хочу, чтобы ты знала и чувствовала, у тебя в жизни есть человек, на которого ты можешь рассчитывать, опереться, в конце концов.

— Я чувствую.

— Вот и хорошо. Куда летим?

— На запад Турции.

— Ты же говорила, что самолет летел в Испанию? — удивился Джек.

— Мне объяснили, что была гроза, самолет сбился с курса и попросил посадку в Греции, но не долетел и рухнул в Эгейское море. — Джек молчал. — Я и сама не знаю, насколько это правда.

— Значит, я покупаю билет до… — Джек по буквам уточнил название.

В маленьком курортном городке, куда меня привез микроавтобус из аэропорта, где в небольшом кафе на набережной уже поджидал Женя, днем стояла невыносимая жара.

— Я уже все узнал, — сообщил мой близкий друг, — отель, куда тебе предложат поселиться, так себе и, кроме того, набит родственниками погибших и врачами. Думаю, что там останавливаться не стоит.

— Почему?

— Очень тяжелая обстановка. Все заряжены так, что небольшой искорки достаточно для взрыва. Я очень сострадаю, но тебе жить этим совсем не обязательно. Тем более что… — Он помолчал, наверное, хотел сказать: «Это же не близкий тебе человек», но пробормотал: — В твоем случае. Конечно, решение за тобой, но думаю, что я прав.

— Прав. — Мне ничего не оставалось, как признать разумность его слов.

— Завтра сходим на опознание и уедем отсюда.

— Как уедем? Куда?

— Так как я вырвался на несколько дней да еще в такие чудесные края, мы с тобой отдохнем, покупаемся в море. — Джек старался меня отвлечь. — Ты любишь море?

Я любила море, но сейчас подумала о Сереже. Он так долго мечтал о нем. Однако со мной ему выбраться на отдых всегда было некогда. А вот с новой женой!

— Натали? — Джек вернул меня в действительность.

— Да, очень люблю море! — Я прикрыла глаза, будто оно находилось от меня далеко, а оно вот, рядом, в нескольких минутах ходьбы, однако я этого не ощущала, сердце сжимало, я нервничала, не видела ничего перед собой.

Веранда открытого кафе выходила на пальмовую аллею, за которой открывался вид с одной стороны на бескрайний водный горизонт, а с другой — на сказочную лагуну, отороченную цепью скалистых островков. Доносился шум прибоя.

После озабоченно-внимательных официальных лиц в аэропорту, разъяснивших суть миссии, которую мне предстояло выполнить, я не могла отделаться от мысли, что действительность, которая рядом, нереальна. Кусты ярко-огненного цветущего кустарника гибискуса кивали головами на легком ветерке, словно поддакивая моему другу и заставляя меня согласиться с его планом.

И я согласилась.

— Только я бы хотела пойти сегодня…

— На опознание?

— Да.

Женя посмотрел на часы:

— Пойдем, если еще не поздно.

Я чувствовала, он желал, чтобы я чуть попривыкла и морально подготовилась к тяжелой процедуре.

— Не волнуйся за меня. Я готова, — сказала я твердо, словно это была не моя догадка, а его мысль, высказанная вслух.

— Тогда поехали. — Он вздохнул.

Таксист, взявшийся нас отвезти в госпиталь, довольно бегло разговаривал по-английски.

О катастрофе в небольшом южном городке знали все. И как могли, выражали сочувствие. Таксист не хотел с нас брать денег. Мы подъехали к чистенькому, из белого кирпича, зданию морга и вошли внутрь.

— Знаете ли вы одежду, обувь, драгоценности, которые были на пассажире? — спросила меня представитель Красного Креста, организовавшего здесь временную помощь пострадавшим.

Ничего я не знала, но кивнула в знак согласия, потому что представилась не как бывшая жена Сережи, а просто родственницей. Фамилию я по-прежнему носила его, не поменяла по многим причинам. О Даше я не обмолвилась ни словом, все равно опознать бы не сумела. Даже в чем была в день отлета на видеозаписи, что мне показывали в аэропорту, не запомнила, а обнаженной видела ее только однажды, и то мельком, издалека, случайно. Рассмотреть по-настоящему могла только на фото. Однако стоп! Сотрудница Красного Креста спрашивает о шрамах, послеоперационных швах. У Даши было кесарево! Сын говорил мне о том, что ее кесарили. Увидела я это тоже случайно.

Раньше мы с Серым ходили в бассейн по абонементу.

Как-то, мы уже разошлись, мне позвонила знакомая:

— Вы сегодня идете? Я с вами.

«А не сходить ли мне действительно?» — подумала я и согласилась.

Мир оказался тесен. Конечно, я не ожидала встретить там свою соперницу. Знала, что она только-только родила. Но молодость беспечна. Даша сидела в кафешке возле бассейна, потягивая из трубочки коктейль. Хвостик белокурых волос, подколотый на затылке, во рту сигаретка, татуировочка на плече.

Как Серый все это терпит? Но Серый подплыл к ее ногам, Даша наклонилась, протянув свою сигаретку изо рта, дав ему затянуться, и чему-то звонко расхохоталась. Запомнила ли я в ее облике что-нибудь важное, что могло бы сейчас пригодиться? Светлые волосы. Так теперь они почти у всех светлые. Выщипанные и нарисованные заново брови? Тоже не редкость! Про татуировку и говорить нечего. Наводка — только послеоперационный шов. Тогда в бассейне я обратила на него специально внимание. Он был свежим, едва зажил. Шов — важная деталь для опознания!

Женщина тщательно занесла в книгу мои данные и показала на вход… в ад.

— Я пойду с тобой, — твердо объявил Женя и показал представителю Красного Креста американскую лицензию врача. Посторонних туда не пускали.

Я увидела, что это подействовало на сотрудницу, и она с готовностью подскочила с места.