– Станет еще меньше, если приход аракита прекратится. А без кхассеров проход в долину будет и вовсе невозможен.

– И что теперь, Килай?! Сидеть дальше и жать, пока источники не иссякнут? Надо что-то придумывать. Напрячь ведьм, магов…оракулов, в конце концов!

– Они все и так постоянно ищут решение.

– У нас есть артефакты зверя, – Брейр вытащил из-за пазухи медальон на золотой цепочке и потряс им перед остальными, – можно раздать лучшим воинам. Снарядить их картами, где указаны переходы и отправить в долину.

– И половина из них затеряется в горах по дороге туда, а вторая половина погибнет на обратном пути. Ты же знаешь сам. Это бесполезные безделушки, которые на смогут защитить, если рядом нет кхассера. Только дурак попрется в горы, надеясь на один лишь камень!

– Они дают шанс!

Ким незаметно прикоснулась к амулету, который Хасс самолично повесил ей на шею, когда привел в лагерь. Он был почти невесомым, теплым и едва заметно пульсировал в такт сердцебиению.

…Шанс

…Тот самый, о котором она просила у Трехликой.

Она не сдержалась, бросила украдкой взгляд на своего хозяина и чуть не вскрикнула, нарвавшись на его хищный взгляд. Он наблюдал за ней. Пристально, безотрывно, впитывая каждую эмоцию.

Испугавшись, что он обо всем догадается, вспомнит про камень и заберет его, Ким поспешила вернуться к работе. Руки не слушались, ложки позвякивали в тонких, подрагивающих пальцах, а чужой настойчивый взгляд продолжал прожигать дыру между лопаток.

***

Это был первый раз, когда Ким не хотела побыстрее сделать работу и сбежать. Напротив, она всеми силами тянула, по пять раз перекладывала тарелки с места на место, упорно счищая остатки еды, которых уже не было и в помине. Напряженно ловила каждое слово, оброненное кхассерами, потому что впервые почувствовала надежду, постепенно перерождающуюся в уверенность в том, что она сможет. Путь есть, они сами сказали. А значит она должна попытаться. Неважно как, неважно какой ценой, но должна.

– Почему так получается, что зима каждый раз слишком коротка, чтобы мы пробились в Милрадию, но зато кажется бесконечной, если речь заходит от Орхоне? – флегматично поинтересовался Килай.

Это не был вопрос обращенный к кому-то конкретному, просто угрюмые рассуждения вслух, поэтому никто и не ответил. Все молчали. Тайком бросив назад быстрый взгляд, Ким увидела мрачные лица кхассеров.

– Получается, нам вообще повезло, что и второе сопряжение идет только зимой, – кисло усмехнулся Брейр, – а то бы пришлось гонять этих тварей весь год напролет.

Что такое второе сопряжение и о каких тварях идет речь, Ким не поняла.

– Полсрока прошло, – Хасс равнодушно пожал плечами, – воины справляются. Все как обычно.

– К счастью, да, – согласился Аксель и, чуть помедлив, спросил, – Сколько ты еще пробудешь в лагере?

– Пару-тройку недель. Потом возвращаюсь обратно.

– Говорят, этот год твой? Камень плодородия готов.

– Говорят, – согласился он.

– Нойри твоя, наверное, уже ждет не дождется?

Хасс снова пожал плечами. О Сабине он лишний раз не вспоминал. Ее выбрали старейшины, он согласился, остальное не имело смысла. Она или кто-то другой? Какая разница? Главное результат.

– А эта? – раздался вопрос Брейра, и Ким почувствовала, как янтарные взгляды всех присутствующих притянулись к ней, – заберешь с собой?

Ким невольно втянула голову в плечи и замерла, ожидая его ответа.

– Да. По пути закину ее в столицу, потом отправлюсь в Мол-Хейм.

Пальцы резко стали непослушными. Едва не уронив тарелку, Ким сдавлено вдохнула и зажмурилась.

Времени оказывается совсем мало! Пара недель и ее увезут из лагеря, вглубь Андракиса, все дальше от переходов! Как она тогда найдет дорогу обратно?

Кое-как свалив посуду на поднос, она поспешила покинуть шатер. Больше слушать их разговоры не хотелось. Стоило только надежде затеплиться, как Хасс отобрал ее. Ким понимала, что бежать сейчас – безумие. Пешком она и километра не пройдет, ее настигнут и вернут обратно, в этот раз уже посадив на цепь. Карты у нее еще нет. Как работает амулет кхассера она не разобралась. Вирту не приручила!

По дороге до кухни она совсем приуныла. Даже то, что вирта в этот раз практически не рычала и приняла угощение с милостивым ворчанием, не смогло утихомирить той волны отчаяния, что поднялась в душе после равнодушных слов Хасса.

Он просто собирался привезти ее в чужой город, сбросить на руки незнакомым людям…а может не людям вовсе, и уехать.

Возле котлов ее встретил главный повар и, окинув придирчивым взглядом, спросил:

– Донесла? Не разбила?

Ким удрученно кивнула. Ничего не разбила, кроме неоправданно глупой надежды. Сколько бы ни уговаривала сама себя, что от завоевателей другого и ждать не стоило, сколько бы ни пыталась разжечь свой боевой дух – все без толку. Мысли сами возвращались к последнему разговору.

Закину ее в столицу…

Она же изначально знала, что все так и будет, оттого непонятнее становилась собственная обида.

– Кхассеры остались довольны?

– Я не знаю, – буркнула Ким, – они забрали бутылки и велели мне убрать посуду. Я как-то не напрашивалась на похвалу.

– Поговори мне еще тут! – цыкнул он, – иди к остальным! Там мытья целая гора!

Грязная посуда отправилась к остальной куче, набравшейся после обеда, Ким пристроилась рядом с другими хвеллами, взяла ветошь и принялась мыть.

Постепенно монотонная работа начала успокаивать. Ким драила тарелки с чашками и размышляла о том, что ей сегодня довелось услышать.

Подробности не известны, но вернуться можно. Для этого нужен амулет и карта. Первый у нее имелся, вторая… Вторую она собиралась утащить. У Хасса на столе много карт, наверняка там окажется нужная. Останется только забрать ее и не попасться.

Такая мелочь. Просто пару пустяков.

Мысль показалась такой нелепой, что даже стало смешно. Обокрасть Хасса. Действительно, что может быть проще. Ким вспомнила его взгляд, который, казалось, видел насквозь и поежилась. Нет с ним такое не пройдет. Он почувствует подвох еще до того, как она решится на роковой шаг. Карту нужно искать в другом месте.

Чуть позже остальных хвелл отправили помогать в другую часть лагеря, а Ким как самую слабую и бесполезную оставили наводить порядок. Она начищала песком столовые приборы и краем уха слушала, о чем щебечут девушки-помощницы.

Стоило только повару подойти ближе, они замолкали и с удвоенным рвением принимались за чистку картофеля к ужину, но едва он отходил, как разговоры возобновлялись.

Конечно, они рассуждали о мужчинах. О молодых воинах, пленивших девичьи сердца, о матерых наемниках, от которых дрожь по всему тему, а особенно под поджилками. Даже про кхассеров парой слой обмолвились. Только осторожно: шепотом и оглядываясь, чтобы никто посторонний не услышал.