– Для начала самому Аристарху надо Михайлу выслушать. Беляну-то его убили, и как бы он сам крови не потребовал… – и опять Арина привычно встряла в мужской разговор, а Макар с Филимоном совершенно спокойно это восприняли. Впрочем, сразу же стало понятно – почему, так как Филимон, согласно кивнув, ответил не ей, а Андрею.

– Как раз Аристарх и послушает! – Мишка смотрел на дядьку Филимона и не узнавал его: сейчас на совете слово держал начальный человек, а не знакомый увечный старик. – Крови-то он потребует, но он всегда понимает, когда остановиться надо – потому и староста. И он лучше всех знает, на ком кровь ратнинцев, а кто ему помог село от беды уберечь. Сколько Аристарх того Медведя, как девку, обхаживал и вываживал? То-то и оно. Да и не одной своей волей он с ним сговаривался – сотник, перед тем, как на ляхов уйти, ему на это свое согласие дал. И село стоит, потому что Медведь свое слово сдержал. И ещё… – Филимон задумчиво пожевал губами, – теперь понятно, какого боярича он в бреду поминал все время – мол, за ним из-за болота шли и ещё придут – беречь надо. И какого боярина убить хотят. Мы все тогда на Михайлу и Корнея подумали, а оно вот что, оказывается… А если сейчас промеж крепостью и Ратным раздор случится, то все договора его порушатся. Не может этого староста допустить.

Макар, внимательно слушавший Филимона, хлопнул ладонью по столу.

– Он не может, и нам не должно! Ратному выгодно с соседями по-хорошему решить. Потому как если по-плохому, то за болотом полыхнет, а тушить нам. И не дай бог, на нас перекинется – и там, и здесь только пепелище останется.

«Однако, сэр, как наставник Макар заговорил! Не иначе, на мужика статус приемыша подействовал. Видно, потому Аристарх ему доверил и мальчишку, да и все остальные дела тоже. А ведь до сих пор ничем и не выделялся».

– Так-то оно так, – кивнула Арина, быстро обменявшись с Андреем новой порцией только им двоим понятных знаков. – Но не Корней крови потребует – сотня. Староста про свои дела с Медведем никому не говорил, а вот то, что холопам подмога из-за болота шла, все знают. А если ещё бабы про Тимофеево умение вспомнят, и вовсе ратники на сотника насядут. Захотят не только кровь за кровь взять, но и посмотреть, что там за мастера, если малец-подмастерье такое умеет. Всего они не видели, но ведь бабы-то ещё и приврут, как водится…

– Верно говоришь, Андрюха, – озабоченно покивал Макар. – Только дело ещё хуже… ТАК даже моя Верка приврать не сумеет! – он оглядел присутствующих и полез за спину. Достал подарок Медведя и принялся его бережно разворачивать. – Вот что мне мой сват подарил…

То, что чудо-меч никого не оставит равнодушным, Мишка, конечно, предвидел, но одно дело предполагать, а другое при этом присутствовать. Пожалуй, вытащи сейчас Макар из мешка Жар-птицу, и то бы эффекта сильнее не произвел. Ладно, отроки – взрослые воины при виде того, что держал в руках наставник, похоже, забыли про все на свете и замерли в немом потрясении.

«Ну ни фига ж себе, как их развезло! Страшной силы оружие, однако… Как бы мужики головой не повредились от приобщения к прекрасному. Уж не в целях ли скрытой диверсии и разложения морального духа потенциального противника товарищ Медведь нам это изделие подсунул?»

Выражения лиц наставников, когда они рассматривали клинок, напомнили Мишке пацанов из его далекого детства, когда кто-то из приятелей контрабандой вынес из дома дедов наградной ТТ – похвастаться. С дарственной надписью на пластинке. Демонстрация состоялась в парадном, где жил обладатель сокровища, так как дальше двери квартиры он с этим счастьем отходить не решался и из рук не выпускал. Несколько особо доверенных приятелей, допущенных к осмотру реликвии, среди которых оказался и Ратников, собрались кружком и восторженно смотрели на самый настоящий – всамделишный «пестик»! – отчаянно завидуя своему приятелю, имеющему доступ к подобному чуду и почти физически ощущая страстное и непреодолимое желание хотя бы дотронуться до него, а лучше – вцепится намертво и ощутить тяжесть холодного металла в руке… Лет им тогда было, дай бог, если по десять, а то и меньше – точно Ратников уже не помнил, но свое тогдашнее ощущение восторга и потрясение в глазах товарищей запомнил прекрасно.

И вот сейчас то же самое, но многократно усиленное выражение он отметил на суровых лицах наставников, ранее в подобном проявлении чувств совершенно не замеченных. Все без исключения попали под это сокрушающее очарование, даже Филимон помолодел и приосанился, когда бережно взял в руки чудесный меч и легким движением крутанул им «восьмерку» не хуже любого молодого бойца. Постоял, словно прислушиваясь к чему-то, вздохнул, с явной неохотой вернул оружие владельцу и усмехнулся.

– Гляди, Макар, кому ни попадя не показывай. За такой клинок не то что Ратное вырезать – все княжество заровнять можно. Я даже боюсь, чего с Корнеем станется, когда увидит – ведь на сосну залезет… – отставной полусотник подумал и покачал головой. – Не, не залезет – запрыгнет. А залезут вслед за ним Лука с десятниками. Потому как такой меч сам по себе уже боярства стоит. И если про то, что такие мечи за болотом делаются, в Ратном раньше времени прознают – беда… Головы, у кого они послабже, снесет запросто, когда поймут, какую добычу упустили. Это тебе не стадо коров из набега пригнать.

– То-то и оно, что не стадо, – кивнул Мишка. – И как в сказке про меч-кладенец – первому встречному не дастся, а если случайно и попадет дураку, так только погубит. Нельзя сотне за болото сейчас идти – если пойдут, то только тому же Мирону и подсобят лапу на это богатство наложить. Не зря Мастеровая Слобода у них в такой тайне содержится, и пока мы до нее доберемся, от неё одни головешки останутся, а мастеров порежут. Мы-то, когда за болото ходили, думали, что победителями вернулись, а на самом деле нас там, как деревенских дурачков на торгу под чужую дудку за репку плясать заставили, пока чужой дядя себе карманы золотом набивал. Ну так одного раза и хватит, наверное. Но для нас в нынешнем положении даже не это самое главное, тут с другого бока смотреть надо.

– Уверен, что сейчас тебе ту же репку не подсовывают, только другим концом? – прищурился Филимон.

– Да не про то я, дядька Филимон, – досадливо отмахнулся Мишка. – Нельзя сейчас ратнинских за болото пускать, и так у многих головушки закружились – столько за прошедший год нахапали. А те, которым меньше досталось, себя обделёнными чувствуют, недовольны – прежде всего сотником. И давят на него, давят! – пристукнул он кулаком по столу. – Боярства всем хочется, а тут ещё Алексей хочет земли Куньева городища под себя подгрести. Дурной пример заразителен, дескать, хочу взять – значит, моё. Вот и заоблизывались многие на земли за болотом, а что там на самом деле происходит – и знать не хотят! А там, судя по тому, что Медведь рассказал, оч-чень непростые люди схлестнулись, и кто именно из князей туда лапу протянул, мы пока не знаем, но лапа наверняка когтистая – у князей иных не бывает.

И вопрос ещё, сами ли ратнинские голову потеряли или им помогли – вон, как холопам с бунтом нашептали. Сотня не одну больную мозоль оттоптала, мало ли кто желает её втравить в резню за болотом и таким образом ослабить – а то и вовсе с доски смахнуть.