Дома я налила себе большой бокал красного вина и позвонила Нейтану. Я хотела рассказать ему о слежке и о Лиззи. Нейтан не отвечал, поэтому я набрала номер его матери.

— Как приятно тебя слышать! — Голос Ады дрожал. — Когда ты приедешь меня проведать?

— Скоро, Ада. — Я представила свою скромную и милую свекровь с ее венчиком седых волос, бледно-молочными глазами и неизменным нежно-розовым кардиганом. — Вам получше?

— Получше?

— После падения.

— А я что, падала?

— Поэтому Нейтан и поехал к вам, дорогая. Могу я с ним поговорить?

— А он здесь? — Голос Ады звучал одновременно испуганно и виновато, как будто она потеряла сына по недосмотру.

— Должен быть. Сегодня утром он поехал вас навестить.

— Боже мой, он, наверное, заблудился! — Ада была готова заплакать.

— Возможно, он на кухне, дорогая. Можете попросить его перезвонить мне?

— Конечно, милая. Сейчас я посмотрю.

Я снова наполнила бокал. Деменция Ады прогрессировала. План Нейтана подобрать для матери хороший пансионат имел смысл. Вокруг стояла тишина. Виктория пока не вернулась, чтобы составить мне компанию и наполнить дом музыкой виолончели. Я бродила по комнатам, поглядывая в сад через стеклянные двери. Снаружи постепенно темнело. Я не включала свет, опасаясь, что Брайан, вопреки обещаниям, мог снова подглядывать за мной. Возможно, Блейк был прав и в нем таилось скрытое второе «я» — буйный человек внутри робкого. Я сидела в темноте, ожидая звонка Нейтана. У меня не было настроения читать или смотреть телевизор. Вместо этого я набрала на своем телефоне длинное сообщение Люку. Я написала, что скучаю по нему, нуждаюсь в нем, жажду его и телом, и душой, постоянно о нем думаю. Призналась, что он был прав, а я совершила ошибку — теперь стало ясно, что мы должны быть вместе.

Потом я удалила все до последнего слова, убедив себя, что лучше просто вспоминать о том моменте, когда мы встретились, и обо всех моментах позже, о тех прекрасных солнечных днях и теплых ночах. Я проживала их мысленно снова и снова, пока мне не стало казаться, что меня покидает рассудок.

Наконец я поняла, что слишком устала, чтобы наблюдать за садом, легла в постель и стала читать «Анну Каренину», пока не уснула. Я встрепенулась лишь один раз, ближе к утру, услышав звук затухающей полицейской сирены, а затем снова провалилась в сон.

Проснулась я от жары. Солнечный свет падал на кровать широкими полосами. Было уже поздно, но наступила суббота, и это не имело никакого значения. Я взглянула на телефон. Там не было ничего от Люка и даже от Нейтана — ни сообщений, ни пропущенных звонков. Я встала и приняла душ, а затем, щурясь от солнечного света, вышла в сад с книгой и кофе.

Стояло знойное и тихое июньское утро. Листья деревьев обвисли под палящим солнцем, розы поникли. У меня начала болеть голова, я ощущала легкий озноб, какой бывает в первые дни гриппа. Меня это не слишком обеспокоило; я привыкла постоянно цеплять вирусы на работе. Я подумала, что за выходные успею отлежаться, почитаю и отдохну. Услышав трель телефона, я быстро схватила его, но это был не Люк. Я поборола разочарование.

— Рэйчел? — Голос Нейтана звучал по-другому — странно и расстроенно.

— У тебя все хорошо? Ада вчера сказала, что не видела тебя…

— Она забывает обо мне, как только я выхожу из комнаты. — Нейтан помолчал, а затем продолжил, слегка торопливо: — Ты слышала новости?

— Какие новости? — У меня пересохло во рту, тон мужа настораживал. — С Лиззи все в порядке?

— У нее все хорошо. Лучше присядь, детка. Это по всему Интернету. Я удивлен, что ты не в курсе.

— Не в курсе чего?

Нейтан никогда не называл меня деткой; видимо, он старался сообщить мне что-то неприятное помягче. У меня перехватило дыхание. Сразу возникла мысль об автомобильной аварии во Франции, о перевернутом недалеко от Сен-Реми-де-Прованс зеленом пикапе. Но разве это могло стать поводом для сенсации в Интернете? Даже если и могло, Нейтан не понял бы, что это значило бы для меня. Я опустилась на нижнюю ступеньку лестницы, крепко вцепившись в перила.

— Это случилось на территории Подворья кое с кем из твоих знакомых. Мне очень жаль, все плохо.

Почему людям внушают, что сообщать плохие новости нужно постепенно? Лучше услышать их сразу, как только ты узнаешь, что они есть.

— Бога ради, Нейтан, говори уже!

Кровь стучала у меня в ушах так громко, что я сперва не расслышала имя.

Июнь 2017 года

— …Убили прошлой ночью.

— Кого?

— Кэрол.

Кэрол? Мою Кэрол? Как же так? Я видела ее вчера. Она выглядела полной жизни со своей безупречной прической, высокими каблуками и красной авторучкой. Это просто не могло быть правдой. В голове у меня все перемешалось, я попыталась собраться с мыслями. Было невозможно представить, как тяжело будет перенести эту потерю Киту, как будет потрясен Роджер.

— Сегодня утром ее нашел какой-то прохожий с собакой. Почему тела всегда находят собачники? Неужели только мы ходим на прогулки?

Я знала ответ: собаки пытливы, они шастают по кустам, чувствуют необычный запах и раскапывают труп под листьями. Пытаются лизнуть бледную руку…

— Уже известно, как это произошло?

— В Интернете полно слухов. Похоже, он накинул ей на голову мешок, а потом исколол всю спину ножом. Он… он отрезал ей четыре пальца. Говорят, по следам видно, что она поднималась и снова падала.

Однажды меня опрокинуло огромной волной и, обессиленную, выбросило на берег. Сейчас я чувствовала себя так же — я пыталась сориентироваться.

— Нам нужно предупредить Лиззи! Если убийца разгуливает на свободе…

— Мы только что разговаривали, с ней все в порядке. Она в своей квартире с другом.

Я с облегчением закрыла глаза, но мой внутренний взор настойчиво рисовал в сознании яркий образ страдающей, израненной и истекавшей кровью Кэрол.

Нейтан продолжал говорить:

— …думаю, они были знакомы, отсюда и мешок на голове. Он не хотел, чтобы Кэрол его опознала и сообщила в полицию. Отсюда следует и то, что он не собирался ее убивать. Если бы хотел, ему было бы наплевать, видит она его или нет.

Кэрол вела совершенно обычную жизнь; ее жуткую смерть невозможно было осмыслить.

— Надо думать, полиция уже несколько часов обшаривает Подворье. Удивительно, что ты ничего не слышала.

Я вспомнила затихающий вой сирены ранним утром — помощь, которая была так нужна, но пришла слишком поздно. Страх и мучения Кэрол трудно было себе представить. Должно быть, он отсек ей пальцы после того, как пырнул ножом, чтобы она не могла сопротивляться. Возможно, шок от первой раны притупил боль от последующих.