– Просто установленный порядок. Мне необходимо узнать, всегда ли крышка была закрыта?

– Конечно.

– Вы не возражаете, если я заберу коробку с собой? На ней могут быть отпечатки. Но боюсь, ваши слуги очень хорошо делают свою работу.

– Я очень надеюсь, что с Божьей помощью вы что-нибудь найдете. Обязательно берите. Скажу честно, я до смерти взволнован этой ситуацией. Это настоящее оскорбление, что этот проклятый убийца…

Дверь открылась, и в комнату вошел Генри.

– Это мой сын, – представил Джослин.

II

Из окна своей комнаты Генри видел, как приехал служащий Скотленд-Ярда. После того как он обнаружил пропажу оружия и все рассказал разбуженному отцу, юноша уже был не в силах мыслить последовательно, сохранять спокойствие или что-то делать. Он позвонил Дине и договорился о встрече у нее дома. Потом принялся бесцельно и уныло слоняться по дому. Иногда он пытался успокоить своего отца, который был сильно потрясен и взволнован. Генри не мог решить, как вести себя с Элеонор, когда та появится. По возвращении из церкви она сразу же прошла к себе в комнату. Слуги сообщили, что у нее головная боль.

Когда Джослин спустился, чтобы встретить Аллейна, Генри встревожился. Он представил, как его отец наделает глупостей в этой истории с револьвером, загонит себя в угол, а потом сорвется. Человек из Скотленд-Ярда, безусловно, окажется опытным и жестким. Генри четко представил, как он сидит на краю стула, пристально смотрит на его отца суровым непроницаемым взглядом, лишенным каких-либо эмоций. «Он обязательно будет в котелке и в этих невыносимых ботинках», – подумал Джернигэм-младший.

В конце концов безделье стало невыносимым, и он спустился вниз, в кабинет.

Генри слышал громкий голос отца, в котором как будто звучал протест. Юноша открыл дверь и вошел.

– Это мой сын, – представил его Джослин.

Поначалу Генри подумал, что какой-то незнакомец или приятель отца приехал навестить его в самый неподходящий момент. Перед юношей предстал очень высокий человек, хорошо одетый, державшийся с достоинством.

– Это мистер Аллейн из Скотленд-Ярда, – представил гостя Джослин.

Генри в знак приветствия поклонился.

Ему показалось, что он уже где-то видел мистера Аллейна.

Очертания глаз, разлет бровей, поднятые вверх уголки губ, выражение упрямства – все это казалось знакомым.

– Генри! – раздался резкий голос отца. И тут Генри понял, что инспектор уже некоторое время что-то говорит.

– Прошу прощения, – спохватился он. – Боюсь, что я не… Мне очень жаль.

– Я только спрашивал, – повторил Аллейн, – не могли бы вы нам помочь в этой истории с «кольтом»? Ваш отец говорит, что оружие было в коробке еще на прошлой неделе. Может, у вас есть другие данные на этот счет?

– Пистолет был на месте в пять часов вечера в пятницу, – сообщил Генри.

– Откуда тебе это известно? – потребовал объяснений эсквайр.

– Ты в это наверняка не поверишь. – Молодой человек начал рассказывать: – Только что об этом вспомнил. Это было перед твоим приходом. Я был здесь с кузиной Элеонор, ожидая, когда все придут на прогон ролей, назначенный Диной. Все пришли одновременно, ну или с небольшим интервалом в две-три минуты. Кто-то, кажется, доктор Темплетт, рассказывал о кражах со взломом в Сомерсете на прошлой неделе. Мы боялись, что взломщики сюда тоже придут. Мисс Кампанула сказала, что для этого есть сигнализация, и принялась рассуждать, как бы она повела себя, если бы услышала, что ночью кто-то пробрался в дом. Я рассказал им о твоей военной реликвии, отец, и мы все стали ее рассматривать. Миссис Росс сочла небезопасным держать в открытом доступе заряженное огнестрельное оружие. Я показал ей, что револьвер поставлен на предохранитель. Потом мы обсудили еще что-то. Ты пришел, и мы начали репетицию.

– Это очень важная информация, – прокомментировал услышанное Аллейн. – Время сокращается до двадцати семи часов. Это был вечер пятницы. А теперь скажите мне, кто-нибудь из вас ходил в ратушу в пятницу после полудня?

– Я охотился, – ответил Джослин, – и вернулся домой как раз к пяти часам, к началу репетиции.

Аллейн посмотрел на Генри.

– Я был на прогулке, – сказал молодой человек. – Вышел из дома примерно в половине третьего. Да, помню точно. Было два часа тридцать минут.

– Вы далеко уходили?

Генри смотрел прямо перед собой.

– Нет, я прошел примерно половину пути до церкви.

– Как долго продолжалась ваша прогулка?

– Около двух часов.

– Значит, вы где-то останавливались?

– Да.

– Общались с кем-то?

– Встретил Дину Коупленд. – Сын взглянул на отца. – Случайно. Мы немного поболтали. Затем появилась моя кузина Элеонор Прентис. Она возвращалась из церкви. Если это важно, то я помню, как часы пробили трижды в момент нашей с ней встречи. После этого Дина пошла к дому, а я вернулся сюда по той дороге, что идет с холма.

– В котором часу вы возвратились домой?

– К чаю. Примерно в половине пятого.

– Спасибо. Теперь давайте вернемся опять к пяти часам пятницы. Нам важен момент, когда вся компания была в сборе и вы показали им револьвер. Все ли ушли вместе?

– Да, – ответил Генри.

– В котором часу?

– Вскоре после шести часов.

– Никто не оставался здесь один, прежде чем все ушли?

– Нет. Репетиция проходила именно здесь. Все вышли через французское окно. Это очень экономит время.

– Хорошо. Оно постоянно открыто?

– В течение дня да.

– Я закрываю его перед сном, – пояснил Джослин, – и ставни тоже.

– В пятницу вечером вы тоже это сделали, сэр?

– Да. Я тогда весь вечер был здесь, читал.

– Один?

– Некоторое время я находился тут, – пояснил Генри. – Были неполадки со штепселем от Дининой лампы в ратуше. Я принес ее сюда, чтобы починить. К ремонту приступил здесь, а затем пошел в свою комнату, где была отвертка. Попытки позвонить ей были неудачными, так как у нас не работал телефон. На Топ-Лейне ветка упала на провода.

– Я понял. А как насчет вчерашнего дня? Приходил ли кто-нибудь?

– Темплетт заходил утром, чтобы одолжить мой старый галстук-самовяз[9], – рассказал Джослин. – Видимо, он собирался надеть его на спектакль. Кроме того, доктор решил взглянуть на больной палец моей кузины, но она не спустилась.

– Она очень переживала, что врач запретит ей играть эту надоевшую всем «Венецианскую сюиту», – объяснил Генри. – Кстати, мистер Аллейн, нравится ли вам творчество композитора Этельберта Невина?