Фредерика Мозбли Патрисия вычеркнула из своего списка одной душной летней ночью – еще до Хильды – при содействии взрывного устройства, которое она сунула под водительское сиденье его незапертой машины.

Это убийство ей особенно понравилась, поскольку Мозбли написал и самостоятельно издал довольно успешную книгу о «Даун-Ист».

К тому же она впервые сделала бомбу.

И пришла к выводу, что у нее есть талант.

Третьего за год – ей пришлось немного разнести их по времени – она убила, якобы случайно столкнувшись с ним в переполненном баре и воткнув в него шприц с ботулотоксином. Изысканный способ, поскольку доктор Дэвид Ву, который пришел поужинать с женой и парой друзей в престижный ресторан и которому приписывали спасение жизней в ту роковую ночь, был пластическим хирургом. Напрашивался логичный вывод: поскольку он зарабатывал (весьма неплохо) на жизнь, вкалывая людям «Ботокс», поэтично было бы умереть от укола того же самого вещества.

По дороге домой Патрисия выбросила шприц и тихонько открыла дверь.

На миг – на сладкий, сладкий миг – ей показалось, что ее молитвы услышаны. Бабуля лежала на полу в холле. Стонала, так что еще дышала, но это можно исправить.

Однако бабушка со стоном повернула голову.

– Патти, Патти… Слава богу. Я… я упала. Ударилась головой. Кажется… о, мне кажется, я сломала бедро.

«Можно прикончить», – решила Патрисия. Нужно только закрыть рукой ее рот, зажать ей нос и…

– Агнес! Я не могу найти пульт! Куда ты его…

Дедуля вышел из спальни на первом этаже, недовольно хмуря брови над своими бифокальными очками. Увидев жену, он вскрикнул, и Патрисии пришлось быстро менять тактику.

– Боже мой, бабуля! – Она бросилась вперед, опустилась на колени и схватила бабушку за руку.

– Я упала… упала…

– Все хорошо. Все будет хорошо. – Она вытащила телефон из сумочки, набрала «девять-один-один». – Мне нужна «Скорая»! – Она назвала адрес, стараясь придать голосу легкую дрожь. – Моя бабушка упала. Торопитесь, пожалуйста, поторопитесь. Дедушка, принеси бабуле одеяло. Ее трясет. Возьми плед с дивана. Держись, бабуля. Я с тобой.

«Значит, не вышло двойной удачи в один вечер», – думала Патрисия, нежно гладя бабушку по щеке. Впрочем, сломанное бедро у восьмидесятитрехлетней женщины обещало многое.

Патрисия скрыла свое горькое разочарование, когда Агнес поправилась. И заслужила восхищение медицинского персонала больницы, сиделок и соседей проявлением неустанной заботы.

Она воспользовалась случаем, чтобы убедить бабушку и дедушку не только выдать ей доверенность на имущество, но и вписать ее имя во все счета и документы – банковские чеки, инвестиции, особняк и загородный дом на Кейп-Мей.

Поскольку рано или поздно ей все равно достанутся украшения бабушки, время от времени она брала некоторые из них и превращала в наличные, когда ездила в Огасту или Бангор или когда однажды поехала отдохнуть на выходные (по настоянию докторов) в Бар-Харбор.

Часть наличных пошла на покупку качественного поддельного удостоверения личности, с которым она открыла небольшой банковский счет и арендовала банковскую ячейку в Рочестере, штат Нью-Гэмпшир.

Продажа украшений, регулярное снятие денег со счетов, продажа загородного дома, на который бабушка и дедушка по глупости выписали ей доверенность, принесли ей больше трех миллионов долларов. Она запаслась также четырьмя поддельными наборами документов, включая водительские права, паспорта и кредитные карты. Сотня тысяч наличными и предметы первой необходимости хранились в дорожной сумке на шкафу.

Поскольку ни дедушка, ни бабушка больше не поднимались по лестнице, весь второй этаж оказался в ее распоряжении. Патрисия установила замки на двери в своих комнатах и заняла гостевую комнату под мастерскую.

Если приходящая раз в неделю уборщица и находила странным, что ей закрыт вход на второй этаж, она ничего не говорила. Платили ей хорошо, а меньше этажей – меньше работы.

Приближалась очередная годовщина «Даун-Ист», и Патрисия строила планы. Большие планы.

И вычеркнула из списка еще пару имен.

Разговоры о приближении 22 июля давали Селине Макмаллен возможность попиарить обновленное и дополненное издание ее книги. Селину нисколько не волновало, что ее карьера выстроена на трагедии. И каждый раз, когда какой-нибудь безумец устраивал перестрелку в общественном месте, она выступала в роли «говорящей головы» на кабельных телеканалах. Пресс-туры также приносили приличные гонорары. Она выступила в качестве исполнительного продюсера в хорошо принятом публикой документальном фильме о той перестрелке и – как вишенка на торте – получила небольшую роль приглашенной звезды в сериале «Закон и порядок».

Интерес публики к «Даун-Ист» угасал, так что приходилось его раздувать, – и, разумеется, быть в центре внимания. Недолгий брак, скандальный развод и красавец бойфренд подняли ее рейтинги и добавили кликов.

А с теми гостями, которые выступят в ее шоу на юбилейной неделе, рейтинги и клики взлетят выше крыши.

Придет женщина-коп, застрелившая Хобарта. Селина нашла способы надавить на мэра, чтобы тот заставил начальника полиции надавить на Макви, но она ее все-таки получила. Правда, не удалось получить мальчика-героя, ставшего теперь напарником Макви, и Селину это бесило. Департамент полиции Портленда предоставил ей выбор – один из двоих.

А еще у нее будет женщина, которая получила опасное ранение в кинотеатре и осталась со шрамами на лице и повреждением мозга. И тот компьютерный гик, который спас посетителей магазина, спрятав их в задней комнате. Плюс несколько других жертв, врач «Скорой помощи» и один из докторов больницы.

А главное блюдо, украшение стола – младшая сестренка главаря.

Патрисия Джейн Хобарт.

Это было круто, поскольку сестра Хобарта до сих пор не давала никаких интервью. И все же Селина в ярости расхаживала по своему кабинету.

Она хотела полный набор: Макви, сестра Хобарта и Симона Нокс – позвонившая в «девять-один-один», в результате чего Макви застрелила Хобарта. Но эта стерва даже не отвечала на звонки. И ее чертов адвокат прислал Селине предупреждение о возможных санкциях после того, как она подстерегла Симону в художественной галерее в Нью-Йорке.

«Это было публичное мероприятие! – возмущенно думала Селина, расхаживая по кабинету. – И я имела полное право – право Первой гребаной поправки! – сунуть микрофон ей в лицо».

Позор – ее вытурили из галереи за то, что она просто делала свою работу!

Селина написала блестящую статью о том, как с ней, журналисткой, обошлись, а также о самой стерве Нокс. И опубликовала бы ее, если бы бывший муж – еще до того, как узнал о бойфренде и стал бывшим, – не убедил ее, что она будет выглядеть мстительной сукой.

Что ж, можно проиграть аудиозапись того звонка в «девять-один-один». Можно поговорить о Симоне Нокс и намекнуть, что, став известной художницей, мисс Нокс больше не желает иметь с трагедией в «Даун-Ист» ничего общего. Главное, придумать ракурс и подобрать такие слова, чтобы это выглядело как сочувствие.