каннибалом ощущаешь… Начинаешь индусов понимать с их заумью насчёт вегетарианства и принципиального отказа от мясоедения. А потом встряхнёшься, головой помотаешь, и проходит.

Ну походили по аквариуму часа три, пора и честь знать. И дальше путь мимо побережья Биг Сюра вёл к береговым секвойям. Биг Сюр американцы с присущей им скромностью называют «самым красивым отрезком тихоокеанского побережья Америки». Может врут. Может нет. Но он действительно чертовски красив. Опять же все, кто хочет, смогут найти его изображения в интернете. Там стоит полазать, знакомясь с тем, как мир устроен. Такие есть места… В общем, добрались до секвой. Дорога ушла от побережья, к предгорьям, а там уже росли и они. Самые высокие в мире деревья, выше сотни метров. Горные, в Йосемитском национальном парке, потолще, помассивней будут, но эти выше их. «Красное дерево» называется этот их вид. И, кстати, ведь не вырубили же их подчистую, несмотря на знаменитую американскую жадность и деловую хватку. Не пустили на древесину, как мы свои сибирские кедры и всё прочее, лесное, ценных пород пускаем, гоня кругляк потоком, что в Китай, что в Финляндию, лишь бы мафиози наши лесные карманы свои набили… И чего мы от Штатов этой заразы набрались? Притом что варварского, дикого капитализма сегодня у нас больше, чем в Америке…

Как описать секвойю? Тем более целый лес секвой? Если где-то и можно по-настоящему поверить в Б-га, то это именно там. Невероятной высоты стволы, колышущаяся на уровне тридцатого этажа светло-зелёная листва, через которую проглядывают кусочки неба, толстенная, с бычью ногу кора красновато-коричневого цвета, мягко-шершавая, бархатистая, упругая, тёплая от осеннего солнца… То ли колонны гигантского храма, то ли руки самой земли, протянутые к облакам. Обнимешь её, прижмёшься и такое спокойствие по всему телу разливается, как будто на самом деле слился с природой – в прямом смысле этого слова. Почва, покрытая остатками листвы и крошечными кусочками коры, под ногами слегка пружинит. Ощущение сказки. Как будто в рай попал. Ну, зашло солнце, пообедали мы в ресторанчике неподалёку, и уже затемно в обратный путь погнали. Впечатлений было… Сколько лет прошло, вспоминается та поездка. Секвойи эти, кстати, несмотря на недавние страшные лесные пожары, уцелели. Вечное дерево, тысячи лет растёт. А вот домов, неподалёку от них, и ресторана, где тогда обедали, больше нет. Смело их огнём…

* * *

Есть у Познера такая популярная вечерне-ночная телевизионная передача, разговор умного ведущего с гостем. Одна из немногих на нашем телевидении, которую снимают без толпы аплодирующих или смеющихся в нужных местах зрителей, один на один, и по длительности нормальная. А то тратишь часа два, а с ожиданием и гримом все три-четыре, говоришь за это время пять-десять минут, да ещё кто там участники, большой вопрос. Ладно, если умные и знающие люди, которые разбираются в предмете беседы и слушать их тебе интересно. А если записные дураки, или профессиональные крикуны-скандалисты? Считай, потерян вечер…

Нет, у Познера гости тоже разные. Все – люди по-своему известные, других он не приглашает, но и известный человек может быть скучен, сер и дьявольски неинтересен, а может и вовсе оказаться чмо. И некоторые таки им оказываются. Но это редкость. При этом к передачам своим Познер готовится, про собеседника ему подборку материалов делают, цитаты его из них для разговора он выбирает, и иногда даже удачно. Ну, профессионал же. Один из последних в своём деле. Так что спорить с ним интересно. Да и сам он, как собеседник, вполне интересен.

При этом взгляды у нас с ним очень и очень на многое разные – встречались в эфире. Даже очень разные. Что понятно. Он и в советские времена был светским человеком, вписанным в элитарную тусовку, и в нынешние. Автор же её чурался, как чумы, светскую жизнь и в грош не ставил и не ставит, а тусоваться в принципе не любит, да и зачем?! Волк-одиночка, вожак собственной стаи – это его. Живёшь по своим правилам, ни под кого не подстраиваешься… Тебя и твоих не трогают, так и ты особо никого не трогаешь, ходишь, куда и как хочешь, сам по себе.

Если тронут, тут, конечно, стезя другая, но по большей части никто не пристаёт. То ли не рискуют, то ли повода нет. Его ведь, повод, если не давать, так и шансов своей смертью помереть куда больше, чем если непрерывно нарываться и приключения искать на свою голову. Чего много людей в этой жизни не понимают, влезая в чужие интимные места без мыла и удивляясь, когда они за это по полной огребают. Что, впрочем, к Познеру не относится. Вот уж кто знает правила игры и понимает, что в этом мире можно, а чего нельзя…

Но это лирика. Притом, что всегда было интересно, как складывался бы этот разговор, когда и если спрашивал бы не он, а его? К примеру, что он сам, как атеист, сказал бы Б-гу, вдруг очутившись перед ним? И что ответил бы, будучи гражданином Франции и США, и явно искренне любя и Штаты, и Европу, на крайне неприятный вопрос, давно мучающий автора: как воевать с Америкой или Европой, когда и если России придётся это делать? Не по своей инициативе, но ведь похоже, что не деться никуда. Уж очень наседают…

Про евреев было бы с Познером интересно поговорить и про Израиль. Поскольку тут у нас, двух пожилых мужчин еврейского происхождения, такая разница… Опять же, для него это по большей части часть теории, к которой он относится с тем леволиберальным, американо-европейским дистанцированием от грубой конкретики, с которым по большей части относится и ко всему остальному в этом мире. А для автора – изрядная часть его жизни, притом, что и евреев диаспоры, и израильтян, и палестинцев он знает изнутри их социумов…

Не состоится этот разговор никогда. Не будет такой передачи. А жаль. Притом что дело тут не в том, чтоб кто-то мог кого-то в чём-то переубедить. Поздно уже. И у него жизнь прожита, и все приоритеты давно расставлены. И у автора. Возраст такой. Но очень редко в этой жизни приходится встречать людей, с которыми о чём-то важном и серьёзном имеет смысл спорить, пусть даже спор этот изначально смысла не имеет. Нособеседник хотя бы понимает, о чём ты говоришь. Что в этой жизни редкость. Да и времени на это ни у кого нет…

* * *

Бывают в этом мире вещи УДОБНЫЕ, вне зависимости от того, где и