История не любит сослагательного наклонения, а потому бессмысленно сейчас гадать о том, что сталось бы с Россией, если Грозный выбрал бы иной объект для удовлетворения своей страсти к завоеваниям. Но все же давайте хотя бы поверхностно проанализируем возможные варианты, а попутно рассмотрим приводимые известными исследователями некоторые «за» и «против». Начнем с рассмотрения ситуации в плане безопасности собственной земли.

Итак, Казанская и Астраханская победы поставили точку на успехах Москвы на Востоке. Но этими победами проблема не исчерпывалась. Оставалась главная заноза — Крымской ханство.

Во многом благодаря именно Казанскому и Астраханскому завоеваниям никакой надежды на хотя бы относительно мирные отношения с Крымскими Гиреями не оставалось. Разбойничья политика крымских ханов отзывалась постоянной тревогой на южной степной границе России. Политика умиротворения Гиреев никогда не приносила сколько-нибудь ощутимых положительных результатов, но все же явное задирание крымских правителей излишне раздражало их и неизбежно приводило к еще большей конфронтации. Так вот, казанская победа, а еще через некоторое время после нее столь же успешная кампания в низовьях Волги и завоевание Астрахани до крайности обострили отношения Москвы с мусульманским миром. Недовольство успехами Москвы достигло даже Стамбула. Окончательно утратив свои позиции в Поволжье, Крымское ханство, подстрекаемое турецким султаном, резко активизировало наступательную политику против России. И ранее неспокойные южные рубежи Русского государства теперь на долгие годы становятся центром средоточия оборонительных усилий московского правительства. Почти ежегодно крупные и мелкие нападения из степи станут тревожить южную окраину московских владений. Здесь теперь не будет ни объявленной войны, ни мира, ни даже перемирия, а потому никогда не будет и покоя. Навязываемая крымцами тактика внезапных набегов будет держать южные рубежи России в постоянном напряжении и тревоге, как много лет до этого в таком же напряжении и в такой же тревоге постоянно держались восточные и юго-восточные рубежи, граничившие с казанскими и астраханскими владениями.

Задача обороны осложнялась абсолютной открытостью границ, отсутствием естественных оборонительных рубежей и малочисленностью населения. Выдвинутые Далеко в заокскую степь, разбросанные на большом расстоянии друг от друга русские города-крепости не представляли собой единой и надежной линии обороны. Редкие, с немногочисленными гарнизонами, они были не в состоянии отразить нашествия крупных ордынских сил, да и не в тактике агрессора было задерживаться под их стенами. Степняки предпочитали обходить крепости, в редких случаях решаясь на осаду, и то только, если не ожидалось скорого подхода русских полевых войск. Избегать встреч с московскими воеводами в открытом поле тоже было в основе тактики агрессора. Крымцы стремились нащупать незащищенный участок границы, что при огромной ее протяженности было сделать не трудно. Затем массами своей легкой конницы они старались как можно глубже проникнуть в густонаселенные районы русских земель для грабежа имущества и захвата пленных, что издревле считалось у степняков главной добычей, а затем также быстро, по возможности не принимая боя, уйти. В результате, как в рассматриваемую эпоху, так и еще чуть ли не двумя столетиями позже, невольничьи рынки Турции и Средиземноморья были переполнены русским «живым товаром». В этих условиях защита границ Московского государства становится его главной заботой. Естественным рубежом обороны здесь оставалась широкая и многоводная река Ока, хотя в связи с расширением территории государства она в рассматриваемое время была уже далеко не пограничной. В выдвинутых в заокскую степь городах в состоянии постоянной боевой тревоги несли службу малочисленные гарнизоны, а между ними в степи рыскали воинские, преимущественно казачьи, разъезды и дозоры. Разведка беспрерывно наблюдала за степью, оповещая гарнизоны близлежащих крепостей и пограничную стражу на Оке обо всех движениях в степи. Но организовать и этот оплот обороны было делом весьма проблематичным. Степь вплотную подступала к правому берегу реки, где много мест возможной переправы, а войск, защищающих рубеж, явно недостаточно. Условия сами диктовали единственно правильную стратегию борьбы с Крымской ордой — наступление на степь, глубокий поход в ханские владения и разгром его разбойничьего гнезда.

То есть в точности ту же стратегию, что приносила успех в войнах против Казани, начиная еще со времен Ивана III.

И именно за эту стратегию ратовали сподвижники Грозного в канун Ливонской войны. Большинство членов Избранной рады в последние годы ее существования настойчиво советовали царю наступление на Крым.

Позицию сторонников крымской ориентации в окружении Грозного лучше всего отразить словами того же Вернадского:

«Хотя завоевание Казани и Астрахани открыло России путь на юго-восток, потенциальным московитским «окном в Европу» была Ливония.

Двумя людьми, отвечавшими за проведение русской внешней политики как на Востоке, так и на западе в 1550-х гг., были Алексей Адашев и дьяк Иван Висковатый. Как мы знаем, в 1554 г. они были ответственны за важные переговоры с ногайцами относительно астраханских дел. В том же году Адашев и Висковатый заключили договор с ливонским посланником, согласно которому ливонцы были вынуждены признать старое обязательство епископа Дерпта выплачивать ежегодную дань великому князю московскому.

Адашев был убежден, что следует прежде всего рассмотреть татарскую проблему, чтобы спасти Московию от разорения, порождаемого постоянными набегами крымских татар и уводом в плен тысяч людей при каждом рейде. С тем, чтобы защитить русские интересы в Ливонии, Адашев полагал достаточным временно использовать вместо войны дипломатию. В случае неизбежности войны в балтийском регионе — как при конфликте со Швецией (1554–1557 гг.) — нельзя было требовать присоединения территорий за рамками существующих границ, чтобы не допустить продолжения войны.

Оценка ситуации Висковатым кажется очень близкой к адашевской…

Различие между Адашевым и Висковатым состояло в том, что Висковатый как проницательный дипломат никогда открыто не противоречил царю. В результате он сперва избежал царского гнева, когда царь решил повременить с Крымом и сконцентрировал всю силу Московии на попытке завоевать Ливонию…

По мнению Адашева, наилучшим методом сдерживания татарских набегов могли бы стать регулярные упреждающие вылазки против крымских татар вместе с основанием баз-крепостей, из которых можно двинуться далее. В конечном счете, целью было принуждение хана признать свою вассальную зависимость по отношению к царю, и, в случае неудачи этой уловки, прямо завоевать Крым, как это было сделано в случае Казани и Астрахани».

Можно смело утверждать, что окружение Грозного не уступало царю в воинственности и в стремлении к завоеваниям. Оно лишь проставляло свои приоритеты и отстаивало иную, отличную от царской, первоочередность в направлениях внешнеполитической деятельности. Свою позицию царские советники обосновывали большей актуальностью для России крымского наступления, его насущной необходимостью. И в этом кроме всего прочего следует признать большую внешнеполитическую последовательность, ибо завоевание Крыма логически устраивалось в один ряд вслед за казанским и астраханским.