Среди этого, как мы сказали, богатого наследства было одно слабое звено, одна застарелая, незаживающая рана на теле в целом крепкого государственного организма. Эта рана — уязвимость со стороны степей, населенных воинственными и хищными соседями. Формальное свержение ига, случившееся в годы княжения деда Грозного, не решило проблемы уязвимости степной границы, поскольку не само иго было источником постоянных терзаний Ордой русской земли. А потому восточная направленность внешнеполитической деятельности московских государей оставалась приоритетной как для предшественников Грозного, так и для него самого.

Царь Иван IV стал продолжателем традиционной для русских государей борьбы с Ордой и продолжателем, как представляется на первый взгляд, весьма удачливым. Покорение Казани и Астрахани стали эпохальными событиями нашей истории. Эти победы имели для будущего России колоссальное значение, они привели к окончательному упразднению двух хищных разбойничьих гнезд — Казанского и Астраханского ханств. Но объективности и справедливости ради нельзя не отметить, что необходимость этого московские правители осознали задолго до Ивана Грозного и не только осознали, но и предприняли немало шагов к ликвидации этих очагов агрессии. На счет преемственности в продолжении восточной политики историк Р.Ю. Виппер в свое время подметил: «Все мастерство, все величие Ивана III как организатора Московской державы выступает ярко после его смерти, когда при незначительном его преемнике, во время малолетства его внука, правительственная школа, созданная им, действует как бы сама собою, силою заложенного в ней разума, не имея призванных вождей и руководителей».

Но дело не столько в том, что дед и отец Грозного немало преуспели в этом начинании, так что царю Ивану оставалось лишь довести начатое его предками дело до логического конца, сколько в том, что формы внешней политики Грозного, ее приемы разительно отличались от его предшественников. Ведь ко всем без исключения внешнеполитическим событиям эпохи деда и отца Грозного нельзя применить такие расхожие термины, как агрессия или захват. Зато их смело можно применять к внешнеполитической деятельности самого Грозного. Процесс возведения величественного здания Московской державы до царя Ивана IV хоть порой и сопровождался военными столкновениями, но по сути своей сводился к объединению русских удельных княжеств, имевших этнические границы, не выходившие за пределы расселения восточнославянских и близких им и достаточно ассимилированных с ними финно-угорских племен. Наступательная политика Ивана III, а позже и его сына Василия, на соседнюю Литву, имела целью отторжение от нее ранее попавших под власть литовских князей тех же русских земель, бывшего наследия Древней Руси, на которое хозяева московского великокняжеского дома считали себя располагающими неоспоримыми правами. И надо признать, что для средневекового уровня сознания такие претензии московских правителей были не лишены оснований. Как не лишены оснований были претензии Москвы на Пермь, Вятку или Прибалтийские земли от невского устья до устья Наровы, а заодно и всех земель по левому берегу Невы и Приладожью. Особенно эти претензии приобрели силу после вхождения в Московское государство Новгородских владений. Как известно, история русской колонизации бассейна Невы и южного побережья Финского залива, а также Пермского и Вятского краев, проводимой преимущественно новгородцами, уходит в глубину веков. И во всех названных колонизируемых землях выходцы с берегов Волхова могли считать себя такими же хозяевами, как и проживавшее там коренное население, редкое и не поднявшееся к рассматриваемой эпохе выше раннефеодального уровня. Так что и тут внешняя политика Москвы не может быть с полным основанием отнесена к категории наступательной.

Что же касается борьбы с Ордой, то она вплоть до эпохи Грозного также не изменила своему сугубо оборонительному характеру. Нет, московское правительство не только отражало ордынские нашествия и набеги на русские земли, но и с целью пресечения таковых на будущее предпринимало походы, причем порой крупномасштабные, вглубь ордынских владений, походы, иногда заканчивавшиеся взятием на щит столицы враждебного ханства. Но такие победы во времена княжений предков Грозного никогда не заканчивались присоединением побежденных земель к Московской державе и всегда ограничивались заключением соответствующих договоров. Надо признать, что такая политика не решала общей проблемы в глобальном смысле, но на какое-то время гарантировала спокойствие на степном порубежье, а, будучи помноженной на дипломатические усилия, способствовала постепенному попаданию побежденного в сферу московских интересов. Но даже такая политика отдавалась сильным раздражением в мусульманском мире, настраивая его враждебно к Москве, и здесь в качестве примера лучше всего привести историю московско-казанских отношений.

Подчинение Москве Казанского ханства, ставшего типичным продуктом развала ордынской империи, началось еще при деде Грозного, великом князе Иване III.

В предыдущей главе мы говорили, что настроение в Казани часто и резко менялось, расположенность к Москве была видимой, и источнику очередной антимосковской вспышки возникнуть там было очень легко. И неизменно всякая такая вспышка сопровождалась набегом на восточные московские окраины со всеми последствиями. В Москве хорошо понимали, что нормализация положения зависит от полного взятия строптивого и агрессивного соседа в сферу своей политики. И как выразился историк Н.И. Костомаров, «того требовала не алчность к завоеваниям, а потребность самосохранения; это было неизбежное условие благосостояния. Ввести у татар иной образ жизни, сделать их спокойными соседями — невозможно было иначе, как подчинив их: в принципе монголо-татарских царств быть самостоятельными значило то же, что нападать, грабить и разорять соседей». Но во все предыдущие до княжения деда Грозного времена сил и средств у Москвы для активного противостояния Казани не хватало. Да и с дипломатической точки зрения этот шаг был не совсем выгоден: не то что прямой захват Казани, а даже пусть только косвенное, условное подчинение ее политики интересам Москвы мог вызвать негативный для последней резонанс во всем мусульманском мире и серьезную ответную военную акцию, что и последовало в дальнейшем на деле.

Наконец, при Иване III Москва окрепла настолько, а ее зависимость от Сарая сделалась в буквальном смысле призрачной, что при очередной вспышке в Казани антимосковских настроений, имевшей следствием нападение казанцев на юго-восточные окраины Московского государства, великий князь в 1469 году организует большой поход на восточного соседа. Кампания завершается осадой Казани, не выдержав тяжести которой хан Ибрагим соглашается на все условия мира и клянется более не тревожить русские пределы. Ханским клятвам в Москве давно никто не верит, но, несмотря на то, что изнывающая под осадой Казань готова пасть, русская сторона прекращает военные действия. Отношения с сарайским ханом Ахматом у великого князя настолько натянуты, что он не хочет раздражать того еще и прямым захватом Казани.

Только через 18 лет московский князь предпринимает второй в своей жизни поход на Казань. Но к этому времени Иван III уже не правитель княжества, пусть даже самого крупного из всех удельных. Теперь он зовется Государем Всея Руси. К этому времени на русской земле больше не осталось уделов, а что самое главное, сброшено ордынское владычество. Теперь Москва выступает как самостоятельное, независимое от ханской воли государство, выступает против одного из самых могущественных осколков Золотой Орды. Интересно, что на этот раз великий московский князь уже не стал ждать нападения казанцев на свои пределы, ему больше не нужен прецедент. Он даже не ищет никакого повода к большой войне, а просто бесцеремонно вмешивается в рядовой заурядный конфликт между претендентами на казанский престол, давая понять тамошним людям, что решать, кому быть на вершине власти в их ханстве, есть прерогатива московского князя. Тогда огромная русская рать плотным кольцом окружила казанскую крепость и держала ее в полной блокаде два месяца, пока гарнизон не сложил оружие и не открыл ворота города. Русские воеводы торжественно вступили в поверженную столицу и посадили на престол ставленника московского князя.