– Теперь сматывайся. – Попросил Курдюк: – Сейчас придет хозяин лодочной станции, я должен с ним обсудить детали праздника.

Мака хлопнула полковника папкой по заднице и направилась к двери. На пороге обернулась:

– Пальчик понравился?

– Я мороженое мясо не очень люблю. Скотинку-то вы давно забили. Но это уже так, к слову…

– Оказывается, Ванька, ты не совсем идиот. – Похвалила милиционера Мака, и, громко хлопнув дверью, вышла.

Руфина Абрамовна представила Олегу Лену Ситенкову и, сославшись на дела, исчезла. Конечно, ради такого случая она могла бы дела отложить, но мудрая женщина решила оставить их вдвоем. Разговор молодым родителям предстоял деликатный, и она решила не стеснять их своим присутствием.

– Выйдем на воздух? – Предложил Голенев: – Хочу еще раз полюбоваться на наш двор после ремонта.

Лена не возражала. Они спустились по лестнице, и Олег повел Ситенкову через кухню.

– Тут же есть нормальное парадное? – Удивилась Лена. Она уже несколько дней не только работала учительницей, но и жила в детском доме.

– Простите, Лена, но я хочу, чтобы вы вышли во двор через мою волшебную дверь. – И Голенев рассказал молодой женщине, когда он, будучи ребенком, играл во дворе, всегда посматривал на эту дверь. И не только потому, что посудомойка Глуша выносила через эту дверь ломоть хлеба с солью или печеньице: – Я всегда думал, что именно из этой двери ко мне выйдет моя мама. Может быть, наша Ирочка думала так же, и тоже посматривала на эту дверь.

– Если вам так хочется, пожалуйста. – Улыбнулась Лена и вышла во двор через заветную дверь Голенева.

Олег вышел за ней:

– Какая мама Руфа молодец! Представляете, она восстановила двор моего детства. Даже волейбольную площадку. Только березы нет.

– Какой березы? – Спросила Лена.

– Видите карусель? Она как раз на пне той березы.

– Красивый у вас детский дом. Я слышала, вы помогли его отремонтировать?

– Больше Тихон помог. Это же и его дом. Давайте присядем. – Голенев, кивнул на маленький детский стол возле клумбы..

– Разве можно на столе сидеть?! – Возмутилась Лена: – Дети из окон увидят.

– Ну и что?

– Как что? Представьте себя школьником, а ваш учитель сидит на столе. Что вы подумаете?

– Подумаю, что моя учительница нормальный парень. – Рассмеялся Голенев.

– Парень?! Почему парень?

– Мы маму Руфу в детстве, естественно между собой, называли «свой парень». Это была высшая похвала взрослому человеку.

– Возможно, я когда-нибудь и заслужу такой комплемент от своих ребят, но не сейчас. Вы знаете, откуда я пришла?

– Да, Лена. Мама Руфа мне все про вас рассказала.

– Значит, вы меня поймете. Тетка явилась к ним из сумасшедшего дома и уселась на стол…

Олег не хотел продолжать этот разговор. Он заметил волейбольный мяч, забытый детьми, подбежал к нему, поднял и лихо запустил в кольцо. Положив мячик на место, вернулся к Лене:

– Ваш муж летчик?

– Да, он кончил летное училище. Наш техникум и их училище делили под общежития одно здание. А зал у нас был общий. В этом зале я с Пашей и познакомилась. Мы с ним целый вечер протанцевали, и у нас началась любовь.

– На чем он летал?

Лена смутилась:

– Ваши называли эти вертолеты «черными тюльпанами».

– Невеселая работа… Где он погиб?

– Его сбили под Кандагаром.

– Понятно… Там духи на нас «Стингеры» обкатывали…

– Мне бы не хотелось сегодня опять все это вспоминать. Давайте обсудим наше положение…

– Чего обсуждать? Поехали к Ирочке, заберете свою дочь. Вы же этого хотите?

– Я очень хочу. Но не знаю, как поступить. Если я привезу Иришу в детский дом, это может ее сильно огорчить. А поцеловать и уехать… Не пойму, что и делать.

– Никогда не надо ничего усложнять. Поедем, а там видно будет. Что если Ирочке с родной мамой все равно куда, только бы вместе…

Лена внимательно, долгим взглядом посмотрела в лицо Голенева:

– Вы бодритесь, а глаза у вас грустные. Чувствую, что вы к девочке уже привязались. Да и она к вам, наверное. Дети сильных и добрых мужчин любят. А вы сильный…

Голенев вынул из кармана расческу и провел по волосам:

– Знаете, я терял друзей по-настоящему. А Ирочка не уходит из жизни. Она идет к родной матери. Это же для ребенка счастье.

– Спасибо вам, – Лена поднесла к глазам платочек.

Чтобы не затягивать неловкость, Олег взял ее за руку и вывел на улицу.

Павел и Вера ждали Олега, никак не комментируя происходящего. Вера сидела за столом, подперев кулаком щеку, и смотрела на девочку. Она успела ее приодеть в новое платьице и заплести косу. Ирочка пока ничего не знала. Она устроилась на ковре и самозабвенно рисовала в альбоме обстановку своей новой комнаты. Олег обещал ей купить точно такую мебель, какую она нарисует. Ира очень старалась. Она даже высунула от усердия кончик языка. Павел принес из подвала картошки и присел рядом с женой.

– Наглядеться напоследок решила на внучку…

– Паш, вроде радоваться надо, а я готова реветь как дура. – Ответила Вера, продолжая наблюдать за ребенком. Мальчишек они с Павлом отправили в кино. Ира просилась с ними, но когда узнала, что придет Голенев, с удовольствием осталась дома.

– Олега жалко, переживает. Он Ирочку выделял. Да и нам без нее теперь как-то пустовато. Пацаны баламуты, а она девочка домашняя. – Павел говорил шепотом, чтобы ребенок не слышал. Предстоящая разлука с Ирой его тоже не радовала.

– Хоть бы оказалась матерью дельной. – Вздохнула Вера.

– А чего ты волнуешься? Она же учительница. Воспитывать детей ее профессия.

– Ты же слышал, она шесть лет в дурдоме просидела. А вдруг не долечилась?

Ответить Павел не успел. В прихожей раздался звонок, и он пошел открывать. Ирочка с криком «папа Олежка пришел!» бросилась за ним.

Олег пропустил вперед Лену:

– Знакомьтесь. – Улыбнулся он тестю с тещей, помогая Лене раздеться. Ирочка с трудом дождалась, пока Голенев повесит плащ на вешалку, и бросилась ему на шею:

– Папочка, я тебя вчера ждала.

Олег прижал девочку к себе:

– Я же вчера был.

– А вечером? Я тебя и вечером ждала. Я нарисовала мебель, пойдем, покажу.

– Потом, Ирочка. Сначала поздоровайся. Ты же еще не заешь, кто со мной пришел? – Голенев поставил девочку на пол и подтолкнул к Лене.

Та стояла в прихожей и широко раскрытыми глазами наблюдала за своей дочерью. Материнское сердце не ошиблась. Ее дочь обожала своего приемного отца. Лене это было и приятно, и горько. Ира мельком взглянула на незнакомую женщину и сказала ей: «здрасьте, тетя».