взгляд не мог бы заметить, что на этих переходах кого-то убили. Казаки срыли землю там, где запеклась кровь, и засыпали все воронки от разорвавшихся мин. Наблюдатели снова заняли свои места у самой границы, отслеживая каждое движение в подзорные трубы. Шатун уже не один раз мысленно похвалил себя за приобретение для отряда оптики.

Теперь наблюдателям не было необходимости действовать в зоне видимости противника. Да и времени для реагирования у них было больше. Противник еще только переходил границу, а посыльный уже мчался к основному отряду с сообщением. В общем, появление третьей полусотни не стало неожиданным. Заняв позиции, казаки замерли, ожидая, когда враг втянется в зону обстрела. Дальше последовал стремительный бой, и все было кончено.

Задумчиво оглядывая тела уничтоженных турок, Руслан то и дело ловил себя на мысли, что все идет слишком просто. В его команде даже поцарапанных не было. Пять выстрелов из миномета, три-четыре залпа из винтовок, и дело сделано. Да, понятно, что турки не ожидали встретить тут подобное сопротивление. И уж тем более не готовились к засаде. Привыкли, что могут хозяйничать в местных горах, как им вздумается. Но все равно кто-то же должен был задуматься, а куда делся первый отряд? До границы не так и далеко и разрывы мин не могли не слышать.

За этими размышлениями его и застал Роман. Следопыт, поднеся парню роскошный бебут в серебряных ножнах, украшенных перламутром и десятком мелких рубинов, негромко пояснил, доставая кинжал из ножен и вертя им из стороны в сторону:

– Глянь, княже, красота какая. А клинок булата дамасского.

– В таких ножнах его только на стену, перед гостями хвалиться, – пожал Руслан плечами.

– Что не так, княже? – тут же насторожился казак.

– Не нравится мне эта тишина, – помолчав, нехотя признался Шатун. – Словно и войны никакой нет. Не могли турки стрельбы нашей не заметить.

– Да как же они ее заметят? – удивился следопыт. – Это ж долина. В горах эхо далеко слышно, а в степи, да в долине, далеко не укатится. К тому же они и сами на границе не сидят. Так, разъездов пару гоняют за ради порядка, и все.

– Рубен! – оглянувшись и найдя взглядом охотника, позвал Руслан. – С той стороны сейчас кто-то мирный ходит? Ну, купцы, там, или пастухи?

– Нет. Никто не ходит, – решительно мотнул охотник головой. – Все османов боятся. Раньше ходили. И то только те, у кого на той стороне родственники есть. Османы не любят, когда наши купцы туда торговать ездят. На границе весь товар скупают, потом сами там продают. А было, что и просто отнимали. Никто не ходит, – решительно повторил армянин.

– Так, Рома, – повернулся Шатун к следопыту. – Помнишь, я вас учил мины на веревочку ставить?

– Забудешь такое, – мотнул казак чубом.

– Кто у тебя самый толковый по минам был? – спросил Руслан, делая вид, что забыл.

– Так Степка да Николка. Этим только дай взорвать чего, – ухмыльнулся следопыт.

– Берешь этих двоих, мины и отправляешься к границе, дороги минировать. Но учти. Ставить их так, чтобы ни одна собака не заметила. А самое главное, не забудьте веревки для якоря поставить. Чтобы снять те мины можно было только взрывом.

Еще задумывая это оружие, Руслан озаботился сохранением секретности, так что способ постановки на неизвлекаемость был им продуман серьезно. Под миной в землю вбивался металлический ерш, к которому тянулась дублирующая нить от взрывателя. Сдерни мину, и взрыватель сработает. Для исключения любой случайности в теле самой мины был установлен подвижный поводок из тонкой проволоки. Его нижняя часть выходила под корпусом мины, а верхняя находилась под самим взрывателем. К этой проволоке и крепился поводок от ерша. В общем, не зная, и не поймешь.

Прихватив все привезенные мины, казаки погрузили их на заводного коня и умчались к границе. Оставшиеся принялись не спеша готовиться к возвращению в город. Рубен, прихватив свой карамультук, вскочил на лошадь и, не говоря никому ни слова, куда-то уехал. Проводив его удивленным взглядом, Руслан недоуменно пожал плечами и вернулся к делам насущным.

Но ближе к вечеру охотник вернулся, привезя за седлом тушу серны. Отдав добычу казакам, Рубен быстро обиходил лошадь и, подсев к костру, тихо спросил, осторожно поглядывая на Руслана:

– Скажи, князь, у тебя там, дома, для меня место найдется?

– В каком смысле? – растерялся Шатун. – Что значит место для тебя? И где это дома?

– Ну, если я туда приеду, смогу дом свой построить?

– Ты хочешь уехать отсюда? – осторожно уточнил Руслан.

– Семью хочу увезти. Одного сына я уже потерял. Не хочу, чтобы и с другими так же случилось.

– Даже не знаю, что и сказать, – почесал Шатун в затылке. – А большая у тебя семья?

– Все вместе двенадцать человек, – улыбнулся охотник. – Но охотник один я. Еще сыновей учил, но охотиться только среднему нравится. Остальные больше крестьяне.

– А сколько у тебя всего сыновей? – уточнил Руслан.

– Четверо было. Теперь трое.

– Ну, ты, сыновей трое, жена. Остальные-то кто?

– Брата семья, и мама, – вздохнул Рубен. – Старая совсем стала. Но бросить ее нельзя.

– Это понятно. А чем брат занимается?

– Хлеб сеет, дети его овец пасут. Земля у него плохая.

– Мне от империи за службу подарили имение под Пятигорском. Земля там есть. Но ее еще никто не обрабатывал. Если хочешь, я могу дать тебе и твоей семье надел, – подумав, осторожно предложил Руслан.

– А платить как буду? – тут же подскочил охотник.

– Ну, мне самому с урожаями возиться некогда. Что вырастишь, то и продашь. Мне только за аренду земли платить станешь, – медленно принялся пояснять Шатун, слабо представлявший систему отношений с арендаторами. – Тут еще подумать надо, но если на первый прикид, то так.

– А дом тогда как ставить? – не понял Рубен.

– А так и ставить. Живешь, работаешь, детей растишь. Ты же не собираешься через несколько лет обратно ехать?

– Нет, – решительно мотнул охотник головой. – Тут спокойной жизни не будет. Потому и ищу место, где можно будет снова корни пустить.

– Вот у меня в имении и пускай.

– А какой дом построить можно?

– Да какой поставишь, такой и будет, – отмахнулся Шатун. – Это сам решай.

– А другим, кто придет, так же скажешь? – не унимался охотник.

– Конечно. Зачем мне халупы, в которых люди от тесноты задыхаться и болеть станут? Уж чего-чего, а земли мне нарезали вдоволь. И лес имеется, и ручей есть, и от города недалеко.

– Смотреть надо, – задумался Рубен. – Если земля под хлеб хорошая, приедем. Сколько распахать разрешишь?

– Сколько сможешь, – пожал Шатун плечами. – Это сами решайте. Вам лучше знать, сколько нужно,