Если Владимир Николаевич узнает, что я Вам рассказал его тайну, он меня уволит, но не рассказать её я не могу — иначе меня уволите Вы.

— Ты меня заинтриговал. Рассказывай уже.

— Да рассказывать особо и нечего. У Владимира Николаевича очень ревнивая супруга, поэтому у нас на фирме не работают незамужние женщины. А Владимир Николаевич в своё время очень хотел взять на работу Милану. Они, как бы повежливее выразиться…

Кирилл запнулся, выбирая нужные слова, но я ему помог и сказал:

— Я уже понял, можешь не вникать в подробности. Рассказывай дальше.

— А дальше Владимир Николаевич попросил меня оформить фиктивный брак с Миланой, чтобы она могла устроиться к нам на фирму. Он хорошо мне заплатил, но дело даже не в деньгах, мне было нетрудно.

«Ай да дядя, ай да герой-любовник — подумал я. — Получается, я не с женой водителя переспал, а с любовницей дяди Володи. Час от часу не легче».

— Но зачем Милана мне это рассказала? — спросил я. — На этот счёт есть какие-нибудь предположения?

— Есть, — ответил Кирилл. — Мне хотела досадить.

— За что?

— Мы с ней сильно поругались, когда я вёз её к Вам вчера. У нас вообще отношения не очень. Не люблю я её, а она меня. Видимо, она решила, что Вы не станете держать на работе мужа своей… — Кирилл снова запнулся, выбирая максимально корректное слово.

— Она всё правильно решила, — сказал я. — Умная девушка.

— И мстительная зараза, — не сдержался водитель. — Она уже многих в нашей фирме вот так выжила. Но в основном это девушки были.

— Нешуточные у нас страсти кипят в компании, оказывается.

— Вы уж простите, что пришлось Вас во всё это втягивать, но я не хочу терять работу. Дело даже не самой в работе: если бы я в чём-то провинился, заслужил как-то увольнение, тогда я бы и слова не сказал. Но вот так ни за что, да ещё чтобы эта… порадовалась. Я считаю, это было бы неправильно.

— Здесь я полностью с тобой согласен.

— Ну и, конечно, в любой другой ситуации, я бы ни за что не стал с Вами обсуждать Ваши отношения с Миланой.

— Ладно, главное, что разобрались.

— Благодарю Вас!

— И тебе спасибо, что не стал молчать.

— Только Вы, пожалуйста, не говорите Владимиру Николаевичу, что я Вам рассказал про его отношения с Миланой, — попросил Кирилл.

— А ты ему не говори про то, что у меня с ней что-то было.

На самом деле я не особо боялся, что дядя Володя узнает о моей связи с секретаршей. Напротив, я был почти уверен, что он о ней уже знает, похоже, он для того и прикрепил ко мне Милану. Но Кирилл сразу приободрился — моя просьба дала ему уверенность, что обоюдная тайна точно будет сохранена.

— Ну и раз уж мы во всём разобрались, а у тебя рабочий день, то отвези меня в Кутузовскую академию, — попросил я.

— С удовольствием, — сказал Кирилл, улыбнувшись. — Только, пожалуйста, в машине не надо говорить на темы, которые мы обсудили. Я и по телефону не стал на всякий случай.

Намёк я понял. Мы сели в машину и поехали в Кутузовку. Молча. По дороге я думал, как теперь поступить с Миланой. Увольнять её точно не стоило, раз она была любовницей дяди Володи. Неизвестно, какие были у них отношения, но какие бы ни были, лезть мне туда не следовало. Мне надо было просто держаться от Миланы подальше, и всё. Это не должно было составить мне труда. В отличие от водителя, с секретарём я общался мало и мог свести это общение вообще к нулю, так как в офисе практически не появлялся.

В Кутузовку мы приехали к половине четвёртого. Когда подъезжали к академии, позвонила Аня и сказала, что полностью освободилась, я попросил её подойти к главному въезду. Когда мы к нему подъехали, молодая графиня Васильева уже стояла у ворот, за территорией академии.

Кирилл остановился прямо возле Ани. Я вышел из машины, и моя подруга по центру «Ост» бросилась мне на шею. И заплакала. Это было хоть и объяснимо, но всё же неожиданно.

— Спасибо тебе! Я знала, что только ты сможешь мне помочь. И я в тебе не ошиблась, — проговорила Аня сквозь слёзы, причём на немецком языке.

Вышло у неё это случайно, на эмоциях, или моя бывшая девушка таким образом хотела напомнить мне о наших прошлых отношениях, я не понял.

— Ну в этом не только моя заслуга, — ответил я по-русски. — Я лишь передал информацию Ивану Ивановичу и Александру Петровичу. А там уже они и, в первую очередь, Игорь Константинович, всё сделали.

— Если бы не ты, они бы ничего не сделали, — стояла на своём Аня, и разубеждать её в этом, стоя у входа в Кутузовку, я точно не собирался.

— Что у тебя со временем? Мы можем где-нибудь посидеть?

— До утра я совершенно свободна, утром поеду домой. Сидеть я теперь могу где угодно, свадьба моя отменена, я теперь никому ничего не должна.

— Тогда, может, продолжим разговор в каком-нибудь кафе или ресторане, а заодно и перекусим? Ты обедала? Хотя, скорее, это уже будет ранний ужин, чем поздний обед.

— До утра я совершенно свободна, — повторила Аня.

Мы поехали в ресторан «У охотника». Решили ничего нового не выдумывать, а выбрали то место, где хотели встретиться в прошлый раз — уютные кабинки этого небольшого ресторанчика очень располагали к откровенной и душевной беседе. По мере того как наш поздний обед перешёл в ранний ужин, Аня рассказала мне обо всём, что с ней произошло с момента нашей встречи на арене в Кутузовке.

Разумеется, ни в каком Париже она не была. Всё время с момента похищения до освобождения она провела в Подмосковье, в подвале одного из особняков, принадлежавших Денисовым. Аня рассказала, как её похитили, как держали в подвале, как освободили. Подтвердила мою догадку относительно её последнего сообщения перед похищением.

— А ты видела хоть раз за всё это время Глеба? — задал я вопрос, который очень меня волновал все последние дни. — Как думаешь, он принимал в этом всём участие?

— Нет, ни разу не видела, — ответила Аня. — И насколько я понимаю, это всё организовал его дед, и, похоже, Глеб здесь ни при чём.

— Очень хочется в это верить.

— Мне тоже. Он хороший парень. Я сначала относилась к нему с недоверием, а потом, когда мы стали общаться, выяснила, что он вовсе не такой, каким кажется на первый взгляд. И ещё у меня