Там, внутри, что-то первый раз всерьёз шевельнулось, когда утром Маран подобрал эту бедную птицу, но он отнёс подранка в воронятню к тамошнему целителю, чтобы исправил что мог, и почти забыл о спасённом. До разговора с транткой в храме.

Сейчас он уже не мог точно сказать, разговор зацепил его за проснувшуюся однажды жалость к птице или за любопытство к кудрявой трантке и незнакомым магическим практикам. Сейчас ворон и девушка интересовали его одинаково, и отказываться от этих ощущений он не собирался: эти два живых существа и его заставляли чувствовать себя живым. Наконец-то — не просто понимать, но ощущать.

Может быть, он и правда умер, а ритуал принца вернул с того света? Наверное, очнуться от смерти не так-то просто, и это неплохо объясняло его нынешнее состояние. Хотя, конечно, совершенно не объясняло, как именно у Сулуса получилось подарить мертвецу новое тело, неотличимое от старого.

Служанка, которая явилась на зов Иданы, поглядывала на Марана с опасливым любопытством, но и только. Просьбу принести чай восприняла совершенно спокойно, пообещала управиться побыстрее, и Ида с её гостем заняли две соседних кушетки.

— Странная статуя, — заметил Маран, разглядывая Пола. — Я таких не встречал…

— Это не статуя, это автоматон, — с улыбкой отозвалась Ида и скомандовала: — Пол, два шага вперёд!

И рассмеялась, когда илаат заметно подобрался и уставился на механическую игрушку с подозрением, а в руке его блеснул возникший неизвестно откуда нож.

— Он не опасен и не может драться, слишком медленный. Он вообще немногое умеет, только на определённые команды реагирует. Но вот так выглядят те руки и ноги, которые мы изготавливаем.

— Такие же медленные? — Маран мягко поднялся и подошёл к автоматону, чтобы разглядеть его вблизи.

— Конечно нет, — улыбнулась Ида и последовала за ним. — Вся сложность в управлении. Протез буквально приращивается к телу один раз и навсегда, он не съёмный, и человек двигает им так, как двигает здоровой рукой, не задумываясь об этом, а он — по заранее заданной схеме. Кроме того, если он будет двигаться слишком быстро, то упадёт, потому что с равновесием у него хуже, чем у людей. Здравствуй, Пол! — Она подняла руку и без малейших сомнений пожала протянутую в ответ механическую ладонь, способную играючи раздавить хрупкие человеческие косточки.

— Здравствуй, Пол, — с лёгким акцентом повторил за ней Маран и с интересом прислушался к ощущениям. Рукопожатие механического человека оказалось твёрдым, умеренно крепким, а рука — очень странной на ощупь. — Зачем он тебе в таком случае, если это не охранник?

— Чтобы наглядно демонстрировать илаатам возможности техномагии, конечно, — улыбнулась Ида. — Я же говорила, у меня большие планы. Сначала на мастерскую, потом на совместные исследования с Магиструмом, а там и на фабрику!

— Надеюсь, у тебя получится. — Маран уважительно склонил голову, поглядев на девушку с новым интересом.

В облаке золотистых кудряшек, с кукольным лицом и упрямо вздёрнутым носиком, она была необычна, на его взгляд, и бесспорно хороша собой, но мало ли красивых девушек! А сейчас, с особенным огнём в глазах, который отличал вдохновенных творцов, она привлекала гораздо сильнее, и Маран ощутил глубокое удовлетворение от правильно сделанного выбора. Хорошо, что он подобрал эту птицу, что заговорил в храме с девушкой и сейчас заявился к ней. Изучение изменений мира было интересно, но больше всё-таки необходимо, а в этом знакомстве никакой необходимости не было, только его собственное личное любопытство. И это радовало. Смерть не смерть, но то, что создавало пустоту в груди, потихоньку таяло.

Тут появилась расторопная служанка с подносом, и хозяйка отправила Пола обратно в его угол, а сама вместе с гостем вернулась к столу, где с лёгким нетерпением дождалась, пока их опять оставят вдвоём.

— А можно мне спросить? Почему всё-таки мангуст и змея? — начала она с самого, на её взгляд, безобидного, когда гость кивком выразил своё согласие.

— Это древний символ алхимиков-ядоваров, — пояснил он. — Тот, кто готовит яд — заклинает кобру, — занимается и противоядиями — обучает охотника на змей.

— А ты увлекаешься алхимией? Вот этими самыми ядами? А почему тогда у тебя нет сейчас дела? Неужели уже всё придумал?

— Так получилось, — отозвался Маран уклончиво.

— Кого-то убил и тебе запретили практиковать? — с иронией предположила Ида.

— Можно сказать и так, — улыбнулся он уголками губ.

— Ясно, это личная тайна, и ты не ответишь, — вздохнула Идана. — И спрашивать о том, зачем тебе таким жутковатым способом понадобилось учиться терпеть боль, бесполезно, да?

— Бесполезно, — улыбка Марана стала шире. — Но не потому, что я не хочу отвечать, а потому, что я не помню.

— Как это? — опешила она.

— Мне тоже интересно. И не одному мне. Я помню, что происходило, кто и как в этом участвовал, но совершенно не помню, для чего всё это было сделано.

— А почему нельзя спросить у них? — удивилась Ида. — Хотя бы вот у того, кто с тобой всё это проделал. Что он говорит?

— Ничего, он умер, — отозвался Маран. — Некого спрашивать. Я не имею к их смерти отношения, просто так вышло. Я бы сказал как, тем более сложно назвать тайной то, что знают несколько десятков человек и что наверняка скоро расползётся по всему Илаатану, но обещал пока молчать, — не стал он дразнить девушку увёртками.

— Принц знает? Ну конечно знает, о чём я! — оборвала она саму себя. — Тогда я у него и спрошу. А что-нибудь ты вообще можешь рассказать? Прости моё любопытство, но я ужасно заинтригована. Ты очень странно отзываешься о своих богах, не так, как все остальные. И вообще ты не похож на всех наших женихов, и мне интересно, это ты такой необычный или наоборот, ты как раз нормальный илаат, а для нас отобрали особенных?

— Они определённо более нормальны, — усмехнулся мужчина. — А во что верят в Транте? В великого единого Создателя по-прежнему?

— Да, конечно, — ответила Ида. — В Создателя и его пророка и посланца, Защитника рода людского, победителя дракона, посланного к нам, чтобы оградить от зла и искушений. В жизни чаще обращаются к нему, чтобы не беспокоить Создателя по пустякам.

— Защитника? Это я тоже пропустил, — задумчиво проговорил Маран.

— И что, у тебя нет даже никаких предположений, зачем всё это было нужно? — упрямая Идана не сбилась с интересной темы, а замечание мужчины вовсе проигнорировала. — Имею в виду шрамы. То есть умение терпеть боль.

Илаат медленно качнул головой.

— Часть тренировок. Наверное, это была какая-то боевая школа. Во всяком случае, из того, что я могу придумать, этот вариант кажется самым правдоподобным, пусть никаких