— Седая! Седая, на трёх часах! — гаркнул Монс, и его митральеза изрыгнула огонь.

Прямо на Молли, прямо на бронепоезд, взрывая снег, оставляя за собой целое облако, мчалась громадная седая медведица. Снег же за ней вздымался всё выше, растекался всё шире, стремительно закрывая обзор артиллеристам «Геркулеса».

— А–а–а!.. — вопил Монс. Митральеза вдруг издала жуткий скрежет и заглохла.

Ей на смену пришли другие, снег вокруг Седой кипел от пуль, однако она мчалась, словно заговорённая.

Монс не выдержал первым, взвыл, бросился прочь от захлебнувшейся митральезы, споткнулся, растянулся на полу, сейчас пробитый страхом, словно пулей. Молодой тощий парень, со впалыми щеками — таких, как он, много на заводах и в доках Норд—Йорка. Обычный его житель. Обычный подданный Её Величества.

Взгляд его скрестился со взглядом Молли. Безумный взгляд.

— Беги! — прохрипел он.

Молли, однако, не побежала.

Приподнялась и, словно ведомая какой–то силой, шагнула к брошенной Монсом митральезе.

Медведица всё ближе, всё выше снежная завеса. А за ней — знала Молли — новые и новые ряды Rooskies.

Руки её сами собой легли на ребристые рукояти. Она понятия не имела, как из неё стрелять, что надо делать; и потом — оружие же заклинило…

Но ладонь её уже сжалась на рычаге поворотного клапана, потянула его на себя. Блок стволов провернулся, что- то щёлкнуло, клацнуло, и митральеза плюнула огнём.

На загривке огромной медведицы появилось кровавое пятно.

Зверь резко взял в сторону, ещё выше взвихрился снег, и Седая исчезла.

Но из поднятой ею метели один за другим выныривали десятки Rooskies. Все — в белых балахонах, с длинными мушкетами — а может, фрузеями? — наперевес, с примкнутыми багинетами.

Они упали на егерей и стрелков в траншеях, словно стая полярных сов на добычу.

— Мэгги! — На неё глядели широко раскрывшиеся глаза старшего офицера «Геркулеса», коммодора Карт- райта. — Господи! Что ты здесь… — Он поперхнулся.

— Она к митральезе встала, сэр! — крикнул кто–то. — Седую подранила!

— Седую?! Коннорс, людей сюда, быстро! — и крик- пул куда–то наверх: — Огонь, огонь!

Чьи–то руки отшвырнули Молли от митральезы, топотали ноги, по трапам бежали люди. Весь правый борт «Геркулеса» изрыгал пули и снаряды, и на изрытом снегу, среди изломанных линий траншей, оставалось всё больше неподвижных тел в белых балахонах, на которых словно расцвели многочисленные алые маки.

Завыл гудок, бронепоезд дёрнулся, отползая назад. Молли, отброшенная от смотровой щели, уже ничего не понимала. Что, куда, зачем? Почему они отступают? А они ведь именно отступали!

Правда, недалеко. «Геркулес» замер вновь, загремел всеми орудиями. Стреляли и концевые броневагоны, что- то кричал, отдавая распоряжения, мистер Картрайт, а на Молли налетела вдруг коршуном госпожа старший боцман:

— Мэг! Совсем спятила! Я тебе что…

— Мисс Уоллес! Не время! — гаркнул старший офицер «Геркулеса».

— В каюту! Немедля! Потом разберемся! Тут у нас такое…

— Мэм, да, мэм! — пискнула Молли.

В грохоте и содрогании бронепоезда добралась до их с мисс Барбарой узкого пенала, залезла на свою верхнюю полку. Как по волшебству, появилась Диана, запрыгнула сперва на столик, затем — под бок к Молли. Замурлыкала успокоительно, сама словно не боясь ни шума, ни грохота.

Однако бой не утихал, громыхало со всех сторон, и Молли готова была поклясться, что разрывы доносятся и от хвоста бронепоезда, оттуда, где тянулись уводившие к Норд—Йорку рельсы.

А потом вдруг рвануло так, что Молли подбросило на полке, и даже бесстрашная Диана взмявкнула дурным голосом и полезла к хозяйке под одеяло — прятаться.

Рвануло, содрогнулось — и неожиданно затихло.

Сразу. Всё. Как отрезало.

Какое–то время погодя устало звякнул телеграф, выбросив в окошке заветное «ОТБОЙ ТРЕВОГИ».

А ещё погодя в пенал ввалилась пахнущая машинным маслом и пороховой гарью госпожа старший боцман.

У Молли словно лопнуло что–то внутри — она кубарем скатилась с полки, обняла, прижалась.

— Мисс Барбара…

— Мэг, девочка моя… Господи, слава тебе, сохранил тебя живой и невредимой… — Госпожа старший боцман тяжело плюхнулась на нижнюю полку. — Ох, ну и дела… рассказали тут мне… что ты сама к митральезе встала и Седую подранила?

Молли проглотила наконец предательский комок в горле, кивнула.

— Её ведь заклинило, намертво заклинило, — покачала головой мисс Барбара, вновь кладя обе руки Молли на плечи. — Я сама смотрела. Болт в поворотный механизм попал, выпал и засел, блок стволов вообще проворачиваться не должен был!

— Я-а… н-не знаю… мэм, — кое–как выдавила Молли. — Я… просто увидела медведя…

— Медведицу. Мы её «Седая» прозвали. Ну да ты об этом, я вижу, уже наслышана…

Молли помотала головой.

— Ох, ну и денёк, — вздохнула госпожа старший боцман. — Так вот, Мэгги, Седая — это…

— Мэм, простите, мэм, — вдруг набравшись смелости, перебила её Молли. — Про Седую мне мистер Картрайт рассказал. А вот что это такое бабахнуло так, в самом конце? И после него всё стихло?..

Мисс Барбара осеклась на полуслове.

— Соображаешь, юнга… Эх, не хотела тебя пугать, да, вижу, от такой проныры, как ты, не скроешь. Подорвали Rooskies рельсы у нас за спиной. Теперь, пока не починим, с места нам не сдвинуться.

— Ой… А сильно взорвали?

— Сильно, юнга. — Госпожа старший боцман невольно усмехнулась Молли, позабывшей совершенно всяческую субординацию. — На двадцать ярдов воронка. Рельсы штопором закрутило, от шпал и памяти не осталось. Ума не приложу, как они всё это учинили. Когда проползли, как заложили? А вот сумели. Как говорит господин старший офицер — prosochilis', э–э–э, я‑то в их варварском языке не сильна, но вроде это значит «проникли по капле». Короче говоря, пока воронку не засыплют, пока новую плеть рельсовую не кинут сверху — тут стоять будем.

— Мэм, но когда же починят, мэм?

— Не бойся, пигалица, скоро. Всю ночь работать будут, к утру, думаю, всё уже сделают.

— А… мэм, но Rooskies наверняка ж знают, что мы дорогу вскоре починим? Для чего её взрывать тогда? Людей терять?

— Людей они не считали и не считают, — фыркнула мисс Барбара. — Это у них называется… ох, как там мистер Картрайт–то говорил… ах да — na miru i smiert' krasna, в общем, на земле гибель красного цвета. У них этот цвет в почёте. Ну и вообще, когда погибают, они–то да, того, частенько все в красном. Так вот, дорогу они взорвали… может, где–то в другом месте ударить решили и хотят, чтобы «Геркулес» на подмогу бы не успел. Но это они зря стараются, старичок «Гектор», если что, не подкачает, да и «Ахиллес» с «Патроклом». И тут мы их всюду отбили. Я слыхала, лорд Спенсер с помощью сюда торопится. Так что не вешай нос, юнга! Повоюем ещё.