Крестовская вспомнила вульгарную бабу из институтской библиотеки, пришедшую на место благородной старушки, и догадалась: так вот чем занималась эта бабища, вот чем она промышляла! Теперь становилось понятно, почему баба с такой отталкивающей, сельской внешностью пошла работать в библиотеку. Она воровала книги. И, раз оставалась на такой работе, подобное сходило ей с рук.

— Знаешь что? — задумчиво произнесла Зина. — Расскажи мне о самых ценных книгах, о которых знаешь. А мы уж вместе решим, подходит ли что-то к моей, или нет.

— Хорошо. Я с удовольствием! — оживилась Маричка. — Я вообще люблю говорить о книгах. Значит так, слушай. Про инкунабулу я тебе уже рассказала…

— Явно не то, — усмехнулась Зина.

— Следующий ценный экземпляр — это Острожская Библия, изданная в 1581 году. Это первое писание на церковнославянском языке. Книга вышла из-под станка русского первопечатника Ивана Федорова, рекордным для того времени тиражом в 1000 экземпляров! Сейчас их всего в мире сохранилось около 130 штук. Свой экземпляр университет приобрел в конце XIX века у одного из староверов за 80 рублей — по тем временам немалая сумма.

— Библия… Это возможно, — задумалась Зина, — особенно если Библия староверов.

— Но это точно не она! — махнула рукой Маричка. — Книга находится в университетском хранилище, под стеклом. Исчезновение наделало бы много шума. Ведь книга эта всего одна. Нет, невозможно.

— Допустим, — разочарованно протянула Зина. — Поехали дальше.

— Есть Библия испанского издания 1512 года. Тоже очень ценная книга, стоит столько же, сколько Острожская, и тоже единственный экземпляр.

— Все эти Библии, евангелия — все это выглядит очень похоже! — вздохнула Зина. — Только вот мне нужно совсем нестандартное издание, с ироническими картинками! Разве в классической Библии уместен сарказм, когда чертик выступает в роли первосвященника и ведет за собой толпу?

— Конечно нет, — покачала головой Маричка. — Это либо художественная, либо оккультная книга. Но точно не Библия и не научная!

— Есть что-то еще?

— Навалом! Например, ценным считается сборник документов времен гетманства Хмельницкого-младшего: «Постановление о вольностях Войска Запорожского». Сборник издан в год смерти наследника создателя казацкого государства в Киево-Печерской лавре. Книга эта содержит так называемые «Переяславские статьи» — договор между Юрием Богдановичем и русским правительством. Этот договор положил конец затеянной Выговским войне с Москвой и существенно ограничил права гетмана. В мире осталось всего пять таких «Постановлений».

— Точно нет. Это не оно, — покачала головой Зина.

— Есть еще экземпляр «Всемирной истории», написанной французским поэтом, писателем, историком кальвинистского вероисповедания Теодором Агриппой Д’Обинье. Так как книгу писал гугенот, она полна ненависти к католицизму. В 1617 году «Всемирную историю» приговорили к казни. Большую часть экземпляров сожгли на Гревской площади Парижа, где обычно казнили преступников из простонародья. С тех пор книга Д’Обинье стала библиографической редкостью.

— Это возможно, — кивнула Зина, — но, опять-таки, вряд ли кто-то позарился на целую книгу! Скорей это какое-то приложение. Ненависть к католицизму… Черт в роли священника, который ведет за собой толпу… Да, похоже! Может, существовало какое-то дополнение, приложение к этой книге?

— А знаешь что? Я завтра узнаю! Мне даже самой будет интересно, — оживилась Маричка. — Выясню с удовольствием. Тут еще вопрос, на каком языке была написана эта книга! Многое можно определить по языку.

— Вот тут ничего не скажу, — Зина развела руками, — никогда не понимала в языках. Для меня все они на один вид и звук.

— У нас есть много книг, написанных глаголицей — тем самым алфавитом, который изобрели Кирилл и Мефодий для славян. Потом, уже после их смерти, буквы заменили эллинизированной кириллицей. Глаголица некоторое время сосуществовала с кириллическим письмом. А в Хорватии использовалась в церковных книгах вплоть до середины XIX века! Так что если б определить…

— Вот чего точно не могу сказать… — повторила Крестовская.

— Есть много рукописей, книг, написанных вручную. Может, кто-то переплел рукопись?

— Это возможно. Я тоже в первый момент подумала, что книга написана вручную, а не напечатана.

— Тогда это особенно редкий экземпляр.

— Такой редкий экземпляр может храниться в спецхранах? — в лоб, прямо, спросила Зина.

— Да, — так же прямо ответила Маричка. — Если книга связана с церковью, религией — тогда точно. Только вот обнаружить пропажу из спецхрана я не смогу. Не мы, библиотекари, курируем этот отдел. Им занимаются сотрудники НКВД, они же ведут учет. И если кто-то из них вынес книгу, мы никогда об этом не узнаем.

— Понимаю… — с горечью вздохнула Зина.

— Мне пора идти, — Маричка тоже вздохнула. — Мы тут новый каталог составляем. Ты себе не представляешь, какая стерва мною командует! Каждый день — сплошная головная боль!

— По тебе не скажешь! — рассмеялась Крестовская. — Выглядишь ты просто отлично! И сразу видно, что любишь свое дело.

— Очень люблю! — Глаза Марички загорелись. — Книги — они лучше людей. В каждой — целый мир. И с ними никогда не бывает скучно. Иногда в жизни так происходит — мучает тебя что-то, сильно мучает… Ночами не спишь, все пытаешься найти ответы. В результате только запутываешься все больше и больше. А потом вдруг — бац, и случайно попадает к тебе в руки какая-то хорошая книга. Ты открываешь ее — и не веришь своим глазам! Вот же оно, решение! И все стало просто и ясно! Как дважды два… Ситуация поворачивается совсем другим боком. И все не так плохо, как думалось. Так что да, я люблю книги. Очень люблю.

— А ведь и правда… — Зина задумалась. — Сколько раз такое в моей жизни уже было… Может, будет и теперь?

— Обязательно будет! — Маричка упорхнула в угол тесной клетушки, к плотно забитому книгами стеллажу, и вернулась с несколькими объемными томами, которые с благоговением положила перед Зинаидой.

— Вот, почитай. Здесь о книгопечатании в целом и о редких книгах в частности. Может, это тебе в чем и поможет.

— Скажи, — задумалась Крестовская, — ты так много знаешь о таких книгах… Может, сможешь ответить мне на один вопрос?

— Попробую, — сразу согласилась Маричка.

— Химикаты, — произнесла Зина, — химикаты для дубления кожи. Той кожи, которая использовалась для обложек редких книг. Плюс окантовка… Ну, украшения, я не знаю, как сказать это правильно… Когда на обложке золото, там, драгоценные камни, серебряное тиснение… Для всего этого ведь использовались в старину химикаты? Для изготовления старинных, очень дорогих книг?