– Ничего, Танечка, я непременно что-нибудь придумаю! – проговорил Орловский задумчиво. – Непременно придумаю!

– Самое главное – не опоздать! – взволнованно выдохнула Татьяна.

– Не опоздаем! – заверил ее Сергей Иванович. – А сейчас – куда тебя отвезти?

Как всегда, самое неприятное мужчина норовит переложить на хрупкие женские плечи. В нашем случае, разумеется, дядя Вася заставил меня звонить Татьяне Степановне с сообщением, что племянницу ее мы пока что не нашли, она исчезла в неизвестном направлении. Надо сказать, что клиентка наша восприняла новость мужественно, не пыталась меня упрекать и даже передала привет Бонни.

А вот с Бонни возникли проблемы. Как только он унюхал, что я, бросив его дома одного на полдня, сама где-то весело проводила время с чужой собакой, он устроил жуткий скандал. Он выл в полный голос и катался по полу, хватал меня за руки и даже довольно ощутимо укусил. Понадобилось вмешательство дяди Васи, чтобы его успокоить. Дядя Вася шлепнул Бонни поводком, угостил косточкой и дал посмотреть внеочередной выпуск новостей.

Как я уже говорила неоднократно, мой бегемот любит смотреть по телевизору только новости, такую приобрел привычку, еще живя с прежними хозяевами.

– Что будем дальше делать? – спросила я, когда Бонни угомонился. – Куда сунемся?

– Сам не знаю, – помрачнел мой напарник, – ты, Василиса, только сразу не ругайся, но самое умное сейчас ничего не делать, а подождать. Если Таня сумела выбраться на шоссе, то проголосовала бы и приехала домой. Потому что деться-то ей некуда, Упырь мертвый, никто ее больше не спрячет.

– Но ведь она не вернулась… – вскинулась я.

– Правильно, – дядя Вася махнул рукой, заставив меня сесть, – а, стало быть, как в анекдоте, возможны два варианта. Либо она задержалась где-то и все-таки рано или поздно появится, либо ее сумели схватить те трое подозрительных типов, что приходили к Кузьме Иванычу. Искать Таню в лесу – гиблое дело, никого не найдем, а чтобы кто-то в машину ее посадил и увез с преступными целями – это вряд ли. Взять с нее нечего, ни шубы дорогой, ни денег с собой больших нету, с одним водителем она бы справилась – все же девица молодая, крепкая, а к двум-трем мужикам она и сама бы не села, нынче все ученые.

– Значит, второй вариант, – упавшим голосом сказала я, – ее все-таки нашли те трое и увезли.

– Допускаю. – На мой взгляд, голос дяди Васи был слишком равнодушный. – И тогда нужно не муженька ее бывшего трясти, а его будущего тестя или Ольгу эту самую, подружку заклятую.

– Да уж знаю, к чему вы клоните, – вздохнула я, – снова мне на работу устраиваться нужно.

Дядя Вася поглядел на меня очень выразительно – раз не хочешь ждать, пока дело само прояснится, то иди в офис к Ладыгину и там разведай обстановку.

– А знаешь, Василиса, как таких, как ты, раньше называли? – хмыкнул он. – Летунами! Прыгаешь с места на место, стажа рабочего не зарабатываешь…

– Пошутите у меня, – рассердилась я, – сами тогда пойдете туда дворником устраиваться!

– Это ты верно заметила, – дядя Вася стал серьезным, – иди-ка ты туда уборщицей, больше узнаешь…

В последнее время мне то и дело приходится менять внешний облик – дядя Вася посылает меня то устраиваться на работу в цветочный магазин, то на концерт некро-панк-рока… Теперь же мне нужно устроиться в фирму уборщицей, а для этого следует создать образ попроще и по возможности постарше: в наше время молодые привлекательные женщины редко идут в уборщицы, и это может вызвать у сотрудников фирмы нежелательные подозрения.

Я перетряхнула содержимое платяного шкафа, перебрала все свои шмотки, но не нашла ничего подходящего.

Да, все идет к тому, что мне придется собрать коллекцию реквизита и костюмов на разные случаи жизни, как в приличном театре. Но пока этого нет, нужно как-то выкручиваться…

Тут я вспомнила, что во дворе недавно открылся магазин секонд-хенда, и решила, что там непременно подберу себе что-нибудь подходящее.

Правда, вывеска над этим магазинчиком не слишком меня вдохновила:

«Элитный секонд-хенд».

Само по себе сочетание очень смешное: элитный секонд-хенд – это все равно что скаковая черепаха или бойцовый кролик. Но выбора не было, и я спустилась по железной лесенке в длинный подвал со сводчатыми потолками.

Конечно, насчет «элитного» они погорячились. В глубину подвала уходили длинные ряды стеллажей и вешалок на кронштейнах, и все это было заполнено страшненькими кофточками, юбочками, курточками и свитерами, поражающими воображение немыслимой яркостью цветов и отвратительным качеством материалов.

Покупателей не было видно, и поэтому ко мне тут же подошла продавщица.

– Девушка, только что получили замечательную партию одежды из Швейцарии! – проговорила она доверительным тоном. – Вещи от лучших дизайнеров! И прямо на вас сшито!

С этими словами она протянула мне трикотажную кофту невыразимого василькового цвета, щедро расшитую блестками и безобразно растянутую на локтях.

– Мне бы что-нибудь поскромнее, – проговорила я неуверенно. – И хорошо бы без блесток!..

– Без блесток?! – Она отшатнулась и взглянула на меня с испугом, как на ненормальную. – Как же так можно – без блесток? Без блесток сейчас никто не носит!

– А вот я как раз ношу.

Она очень расстроилась, но все же отвела меня в дальний угол, где на нескольких полках сиротливо пристроились вещички, как она выразилась, «из прошлой коллекции».

Если это была прошлая коллекция, то не прошлогодняя, а прошлого века. Во всяком случае, последние десять лет я такого на улицах не встречала. Тем не менее здесь действительно можно было выбрать что-то поприличнее, чем среди вещей «новой коллекции» – по крайней мере, без дешевого назойливого блеска, напоминающего новогоднюю мишуру. Впрочем, передо мной стояла совсем другая задача – мне следовало было найти что-нибудь совершенно невзрачное, бедненькое, старушечье, подходящее непритязательной уборщице.

Я отобрала длинную бесформенную юбку неопределенного серо-бурого цвета с оборками по подолу и вязаную кофту тускло-болотного оттенка с отвисшими накладными карманами. Кроме того, под влиянием мгновенного гениального озарения, я прихватила на соседней полке старушечий темно-зеленый мохеровый берет. Продавщица взглянула на меня с откровенной жалостью и разве что не покрутила пальцем у виска, однако вслух ничего не сказала – ей все же нужно было продать кому-то эти залежавшиеся вещи…

Вернувшись домой, я надела свои обновки и встала перед большим зеркалом.

– Дядя Вася, взгляните, как вам? – позвала я своего наставника.

Он вошел в комнату, вздохнул и проговорил:

– Знаешь, тезка, мое детство пришлось на трудные послевоенные годы, и это оставило свой отпечаток…

Закончить свою мысль он не успел, потому что вслед за ним вошел Бонни, увидел меня, попятился и завыл.