Кажется, под охраной полковник Шебардин понимал «конвой».

В облисполком мы приехали в начале одиннадцатого. Совещание как раз началось.

Переполненный актовый зал гудел – в ожидании драчки.

Редко бывает, чтоб противников настолько легко можно было различить, словно солдат враждующих армий.

В основном набилась разношёрстная публика, с багровым отливом на усатых и бородатых лицах, – егери, охотоведы, охотинспектора. В мешковатых костюмах, вероятно, извлечённых из дальних углов платяного шкафа, или в пиджаках, натянутых поверх джемперов. Многие просто – в свитерах, унтах. Те, кому не хватило мест, теснились вдоль стен.

Возле подоконников собралась молодёжь – должно быть, студенты и преподаватели сельхозинститута. Среди них я обнаружил и вчерашнюю Бирюсинку. Она что-то втолковывала сгрудившимся вкруг неё парням. Глазастая девчонка, в свою очередь, заметила меня и, к моему смущению, шутливо погрозила пальчиком.

Приглашённый совпартактив занял передние ряды. Подстриженные, гладко побритые, в костюмах с ромбами, орденами и планками, руководители районов и предприятий всем снисходительным, усмешливым видом показывали, что съехались, подчиняясь начальственному указанию. Но затеянное мероприятие полагают пустой тратой времени.

Будто дамбой отделили они ревущий поток от президиума.

В президиуме, за столом красного сукна, сидели несколько человек. В центре, с микрофоном под рукой, навис светло-русый, с проседью, одутловатый пятидесятилетний мужчина, с раздражением косившийся на трибуну. Над трибуной возвышался молодой долговязый очкарик с вздыбившимся воротничком накрахмаленной рубашки. Он что-то говорил. Но за общим гулом слабый его, пришепётывающий голос совершенно терялся. Пунцовый докладчик от этого сердился и бессмысленно щёлкал по барахлящему микрофону.

Когда мы вошли в зал, аудитория при виде полковника милиции выжидающе притихла.

Председатель собрания тоже увидел Шебардина, с удивлённым видом кивнул.

– Первый зампред облисполкома Портнягин. Курирует экологию, – шепнул мне Шебардин. – Слева от него – начальник управления охотничье-промыслового хозяйства области Вележной. Как раз тот, кто вам нужен. Сегодня он главный организатор.

Он помахал рукой. Узкоплечий человек с вытянутым вялым лицом кивнул в ответ.

– Можем пройти в президиум, – предложил Пал Евгеньич. Ответить я не успел, – получил тычок под бок. К нам пробралась Бирюсинка.

– Так ты, выходит, мент! – Она повела глазами на полковника милиции.

– Выходит, – признал я. Поспешил сменить тему. – Покажи своего Следопыта.

– Да вот нету, – уныло ответила Ксанка. – Ломаем-ломаем бошки. А без него как бы не замылили тему. Вот побожусь – замылят!

Гул меж тем вновь усилился. Портнягин пригасил его постукиваниями карандашика. Раздражённо обратился к докладчику:

– Ну, наука! Говорите, наконец!

– Так мы не молчим, только нас не слышат, – осторожно огрызнулся тот.

– И не услышат, если будешь шепелявить! – Портнягин заглянул в протокол. – Аспирант Каисин! Не соизволили хотя бы доцента прислать?

– Так это моя тема! – пискнул Каисин.

– Тема! У нас годовое совещание! Со всей области людей от дел оторвали. И – для чего, спрашивается? Можно было бы, казалось, подготовиться.

– Так вот у меня… – Каисин продемонстрировал сколотые листы. – Просто шумят все! И этот ещё! – Он в сердцах пристукнул микрофон.

Портнягин скосился на Вележного.

– Почему не явился директор ВНИИ?!

– Выехал с группой под Ангару. ЦБК опять сточные воды в Байкал спустил.

– Знаю. После обеда сам туда лечу. – Портнягин поморщился. – А почему не вижу ректора сельхоза?

– Сердечный приступ.

– Мы все здесь скоро с сердцем от таких невдалых докладов сляжем! – Портнягин не отказал себе в удовольствии уесть потерянного докладчика – под смешки в зале. – И где, наконец, главный докладчик – ваш хвалёный Бероев? Затеял кутерьму – срочно закрывай охоту чуть ли не во всем Забайкалье! Весь график наперекосяк. А сам не соизволил явиться! Как облисполком должен это понимать?!

Зал моментально притих. Кажется, вопрос висел в воздухе.

– Сам в недоумении! – Вележной обескураженно пожал плечом. Узкое плечо задралось, будто угол вешалки. – Три дня назад в тайгу ушёл. Под Листвянку. Свежая информация по воздушному браконьерству появилась. Хотели прямо к совещанию.

– Новое блюдо к столу, – неулыбчиво пошутил Портнягин. – И где оно? Нету. А значит, получается разгильдяйство.

– Бероев – он ответственный, – хоть и с опаской, но вступился Вележной. – Раз до сих пор не доехал, стало быть, что-то чрезвычайное. Рано ли поздно обязательно добудет материал.

– Дорого яичко к Христову дню. – Портнягин провёл пальцем по списку записавшихся. – А вот вижу, в качестве содокладчика помечен охотинспектор из Качугского района Ми-кушев. Пусть хоть этот пока заменит… Микушев, вы готовы выступить?!

Он обвёл взглядом зал.

– Тоже не явился. Как раз разбираемся, – выдавил из себя Вележной. – Вроде как, извиняюсь, накладка.

Портнягин демонстративно присвистнул.

– Это не накладка. Это безалаберность, – процедил он. Гневно откинул список. Повёл рукой вдоль рядов. – Гляньте, сколько народу съехалось. И что с этим прикажете делать?

– Продолжать! – выдавил запунцовевший Вележной. Отступать ему было некуда. Не срывать же вовсе совещание. – Статистика для обсуждения у нас собрана!.. Продолжайте же! – раздражённо поторопил он докладчика. – Только можно без каши во рту?!

– Можно! – Обиженный Каисин прокашлялся. Набрал воздуху.

– Косуля в опасности! – выкрикнул он, дав петуха, под общий хохот. И удивительно – хохот этот его раскрепостил. – Смешно вам? А вот и не смешно! Я уже приводил цифры нашего ВНИИОЗ[1]. Если бы не галдели, услышали б. Но и без цифр скажу. Положение с популяцией косули, да и изюбра, в Слюдянском, Усть-Удинском, Усть-Ордынском районах,