– Нет, Ваня, не зря, – командир впервые за несколько последних часов гордо поднял голову.

– А если смотреть на раскисшего тебя, то как раз получается, что все это никому не было нужно. – Старший помощник сделал последнюю затяжку и щелчком выбросил окурок за борт. – Ты, Александр Владимирович, подумай, возьми себя в руки, – по-доброму посоветовал Кузавко, – и не предавай свой экипаж. А то вон уже на горизонте английская база, так не хватало нам, чтобы на пирс сошел не командир российского военного судна, а какая-то рохля. Я тебя, Саша, тогда лично пристрелю.

– А вентиляция-то у супостатов получше, чем на наших кораблях, – восхитился командир, задрав голову вверх, – и вытяжка, и подача холодного-горячего воздуха, и кондиционер… Может, еще есть и что-нибудь покрепче этой бурды? – Командир широким глотком допил остатки джин-тоника.

– Не вопрос, товарищ командир, – старпом облегченно улыбнулся. Наконец-то Демьянков стал Демьянковым. – Сейчас мы это вмиг организуем…

Иван Валентинович вышел и через несколько минут появился с командиром английского фрегата. Старшие офицеры чинно поприветствовали друг друга и уселись за небольшим столом. Следом вошел улыбчивый вестовой и за пять минут сервировал стол так, словно командир британец был по меньшей мере лордом, а в гостях у него были два русских графа.

– Вань, это чего? – чуть слышно поинтересовался командир, скривив вбок кончики губ.

– Это, так сказать, торжественный ужин в честь британо-российской дружбы, сотрудничества и взаимопомощи, – торжественно ответил старший помощник по-английски и, перейдя на русский, добавил: – Какая тебе разница, Александр Владимирович? Надо же не только по-человечески выпить, но и поесть. Ты же, почитай, четверо суток не жрамши. Все самоедством занимаешься. Дубина стоеросовая. Ну, господа, – перешел на высокий штиль старший помощник, подняв вверх бокал, – за английское гостеприимство…

Ко времени прихода на базу все трое были в очень хорошем, русском расположении духа. Однако здесь их ждал еще один маленький сюрприз в лице телевизионщиков. Еще со стенки они начали снимать швартовку фрегата, а ушлая журналисточка что-то бойко тараторила в микрофон, время от времени тыча пальцем в выстроенную на палубе команду российских моряков.

– То понос, то золотуха, – огорченно пробурчал командир, поглядывая на представителей средств массовой информации. – Видимо, у наших английских друзей свобода слова совсем распустилась, раз уж по военной базе так свободно разгуливает телевидение.

– И что будем делать, Александр Владимирович? – поинтересовался старший помощник. – Она же из нас душу вытрясет.

– А давай-ка сюда нашего героя-морпеха, – нашелся командир.

– Старший лейтенант… – командир взвода попытался представиться по уставу, но Демьянков его перебил:

– Вот что, старший лейтенант. Видишь представителей прессы? – Александр Владимирович указал на пару телевизионщиков, снующих вдоль стенки.

– Так точно, товарищ командир, – отчеканил морской пехотинец.

– У тебя как с английским? – поинтересовался Демьянков, стараясь дышать в сторону.

– Если честно – туговато.

– Отлично, – возликовал капитан третьего ранга, – а то мы со старшим помощником вообще ни в зуб ногой. Поручаю тебе, товарищ старший лейтенант, общение с прессой.

– Но, товарищ командир… – начал было командир взвода.

Однако и в этот раз договорить ему Демьянков не дал:

– Я понимаю, что тяжело, но героем надо быть не только в бою. Так что, товарищ старший лейтенант, уж не посрамите честь нашего экипажа. Возьми это дело на себя.

– Так точно, – смутился офицер, – если так надо, то не посрамлю.

Как и предполагал командир, у сходней журналистка оказалась раньше всех и заняла выгодную стратегическую позицию. Первыми на причал по этикету должны были сойти спасенные российские моряки, и командир взвода первым принял удар на себя. Широкой грудью он оттеснил журналистку и оператора в толпу встречающих британцев, выдавая на ходу все, что знал из учебников английского языка начальных классов:

– Май нейм из… – начал командир взвода, и далее по полной школьной программе: моя семья, моя квартира, мой дом, мой кот, собака и мышка… Возможно, морской пехотинец рассказал бы журналистке что-нибудь, что ее могло заинтересовать, но он просто не успевал понять и перевести ее вопросы, которые сыпались, как из рога изобилия:

– А при каких обстоятельствах было захвачено ваше судно?

– А что находилось на сухогрузе «Виктория»?

– А как вы думаете, почему пираты до сих пор не выдвигают никаких требований?

Из всего этого потока командир взвода понимал только отдельные слова и потому с упорством, достойным уважения, стойко продолжал рассказ про «май фазе, мазе, систер, бразе».

– Медведь русский, – чертыхнулась телеведущая, поняв, что, пока она тратила время на этого неотесанного олуха, командному составу с русского корабля «Резвый» так же резво удалось от нее ускользнуть. И она напролом рванула к единственному, с кем она могла пообщаться на равных, – к своему соотечественнику, моряку с захваченного пиратами британского сторожевого корабля, которого спасли русские.

– Меня зовут Мишель Гудвин, – начала журналистка с места в карьер, – телекомпания «ВВС», а это – мой оператор Петр Сваровски. – Она выиграла несколько секунд, и красная лампочка на камере погасла: съемка началась.

– Стивен Брукс, – в свою очередь представился вежливый англичанин, – матрос…

– Я знаю, – перебила соотечественника теледива. – Скажите, мистер Брукс, почему пираты до сих пор не выдвинули никаких требований по освобождению английского сторожевого корабля?

– Я об этом ничего не слышал, – пожал плечами британец.

– Может быть, их интересует не столько военное судно, сколько груз с сухогруза «Виктория»?

– Возможно, – от такого напора моряк немного стушевался, тем более что журналистка, как опытная шпионка, пустила в ход весь арсенал женских хитростей и уловок.

– Скажите, а что перевозил корабль под либерийским флагом? – продолжала напирать журналистка, возбужденно дыша матросу прямо в ухо.

– Я не знаю, – моряк окончательно стушевался не столько от вопросов, сколько от возбуждающего женского запаха, – я только знаю, что, когда мы конвоировали сухогруз, на нашем корабле были очень серьезно обеспокоены повышенным радиационным фоном и присутствием на борту «Виктории» вооруженной иранской охраны.

– Вы не ошиблись? – встрепенулась представительница средств массовой информации. – Это была именно радиоактивность?

– Конечно, не ошибся, – на сей раз британец ответил куда увереннее, – мы целые сутки шли борт о борт. На нашем корабле только об этом и говорили.

– Может быть, это было сырье для ядерной бомбы? Обогащенный уран? – журналистка снова поставила соотечественника в такое положение, из которого тяжело было вывернуться.