За три дня до этого сообщения Йешонека Гитлеру командование сухопутных войск провело совещание, в котором приняли участие генерал-фельдмаршал Кейтель, генерал-полковник Йодль, генерал Цейтцлер, генерал Йешонек и генерал-квартирмейстер сухопутных войск Вагнер. На данном совещании было объявлено, что в радиограмме, полученной от 6-й армии, было указано количество материалов, которые необходимо было доставить по воздуху и вес которых составлял в целом семьсот пятьдесят тонн, из них триста восемьдесят тонн приходилось на продовольствие, сто двадцать тонн – на горючее и двести пятьдесят тонн – на боеприпасы. Все понимали при этом, что воздушный транспорт люфтваффе даже теоретически был не в состоянии перебросить в котел такое количество боеприпасов и продовольствия.

Вечером 23 ноября рейхсмаршал Геринг имел одночасовую беседу с генералом Йешонеком и начальником транспортной службы. Темой обсуждения было «воздушное снабжение Сталинграда». Начальник транспортной службы считал, что по воздуху вполне можно доставить триста пятьдесят тонн груза, его мнение разделял Йешонек. Геринг же, стремясь найти золотую середину, указал на возможности использования самолетов с других фронтов и настаивал на транспортировке пятисот тонн необходимых материалов.

– Воздушное обеспечение должно состояться; если командование сухопутных войск будет отстаивать свои позиции, мы будет отстаивать свои. – Йешонек поклонился и вышел.

«Вы отвечаете мне за то, чтобы данное мной фюреру обещание было выполнено» – этот текст командующий люфтваффе передал радиограммой командующему 4-м воздушным флотом фельдмаршалу барону фон Рихтгофену.

На следующее утро генерал Йешонек явился к Гитлеру. То, что он сказал фюреру, уже говорилось выше. Генерал Цейтцлер был категорически против предложенного Герингом плана снабжения и указал на невозможность его реализации, но Гитлер отклонил возражения Цейтцлера. Йодль и Кейтель были на стороне Гитлера. На генерала Йешонека можно было положиться, он был немногословен, но там, где слов немного, их весомость возрастает. Четыре мнения были против одного.

Таким образом, слова Геринга, сказанные 24 ноября 1942 года, перевесили чашу весов и оказались роковыми.

16 августа 1943 года генерал-полковник Йешонек покончил жизнь самоубийством, чему предшествовали тяжелые споры с рейхсмаршалом Герингом. Когда Генеральный штаб люфтваффе собрался на утреннее обсуждение обстановки, генерал-полковник застрелился в своем небольшом рубленом доме.

Задача солдата – повиноваться

Командование армии ожидало всего, но только не запрета прорыва. Первое, что сделал командующий, – это созвал офицеров штаба для обсуждения обстановки. Во время совещания говорили все, при этом можно было услышать довольно категоричные высказывания. Командующий сидел на подоконнике и пил минеральную воду, черты лица его заострились, складки кожи стали более ярко выраженными. Остальные курили. Генерал Шмидт, скрестив руки на груди, стоял, прислонившись к стене бункера.

Что же это были за категоричные высказывания?

– Прорыв – это единственная возможность, – сказал генерал Хубе.

– Оборона русских на севере не является большим препятствием, – высказал свое мнение генерал Штрекер. – Лицман не раз взвешивал здесь все «за» и «против», мы сможем прорваться на этом участке и уцелеть.

Генерал Гейц добавил:

– Пусть после прорыва уцелеет пять дивизий. Это лучше, чем потерять двадцать.

Генерал Йенике придерживался того же мнения:

– Рейхенау не стал бы медлить.

Командующий тут же перебил его:

– Я – не Рейхенау.

Йенике подошел к командующему армией и, подкрепляя свои слова жестом руки, сказал:

– Наша задача – прорваться.

Командующий положил руки на карту с нанесенной обстановкой:

– Задача солдата – повиноваться.

После этого заговорил Зейдлиц:

– Мы должны в любом случае выбраться отсюда и обязаны все поставить на одну карту, что я уже сделал.

Пять генералов посмотрели на Зейдлица.

За два дня до этого совещания 51-й корпус получил приказ уничтожить всю лишнее и всю громоздкую боевую технику, которую невозможно взять с собой. Генерал сам подал пример своим подчиненным и сжег всю свою одежду, кроме униформы, которая была на нем. Солдаты и офицеры 51-го корпуса с остервенением начали уничтожать все, что только было можно. Дивизии оставили отсечные позиции и бункера и отошли к северной окраине Сталинграда, сменив свои прочные зимние квартиры на снежные норы и обледенелые овраги.

Исправить здесь что-либо было уже невозможно, так как русские большими силами преследовали отступавшие дивизии.

94-я пехотная дивизия в результате этого отхода была практически уничтожена, а остатки ее полков были подобраны 16-й и 24-й танковыми дивизиями. Спустя несколько дней штаб дивизии вместе с начальником штаба генерал-лейтенантом Пфайфером вылетел из района, чтобы «держать под контролем и сохранить резервные армейские склады на территории, не занятой противником».

Командующий 6-й армией испытывал давление со стороны своих генералов – теперь все зависело только от его решения. Позднее генерал Йенике однажды высказался по этому поводу: «Это были те минуты в жизни человека, когда его характер должен быть сильнее, чем его чувство долга, о чем написал в одном из своих романах Фонтане, обосновывая этическое значение поступка одного из своих героев генерала Йорка: «Есть времена повиновения и выжидания, но есть и другие времена, когда поступки и действия являются первейшим долгом. Я поклялся королю в верности, но ради этой верности я не хочу нарушать верность самому себе».

– Мы должны подчиниться приказу, – сказал начальник Генерального штаба.

– Я подчиняюсь, – ответил генерал Паулюс.

Последующие за этим фразы могут послужить мотивировкой данной позиции.

«Армия может продержаться только в том случае, если она будет обеспечена необходимыми материалами, горючим, боеприпасами, продовольствием и другими вещами, четко указанными в донесении, и если в ближайшее время она будет деблокирована силами извне. Объем всех необходимых предметов снабжения был также указан в донесении. Теперь Генеральному штабу Верховного главнокомандования необходимо изыскать возможности такого снабжения и отдать соответствующие приказы. Армия со своей стороны может сообщить лишь о том, что необходимо для окруженных частей, но не может давать советы и говорить о том, как должна проводиться вся операция по снабжению. Все зависит от грузоподъемности имеющегося в наличии транспорта, пропускной способности железных дорог, от аэродромов, от наличия всех указанных предметов снабжения, от погодных условий, действий вражеских войск и не в последнюю очередь от стабильности немецкого фронта. Отвод 6-й армии в условиях создавшегося общего положения выгоднее, но отсюда я не могу принять такое решение, поскольку оно означает отказ от поставленного ранее армией требования о деблокировке и снабжении, а необходимых документов сверху, подтверждающих данный отказ, у нас нет».