«К кому же он ездил? — думала Алекс. — Где и когда произошла эта не давшая удовлетворения любовная встреча? До того, как он приехал ко мне в гостиницу, или после? И почему она оказалась неудачной?»

Через несколько мгновений она опустила голову и вновь взялась за папки.

Но Рид не привык, чтобы с ним обращались столь пренебрежительно; наклонившись, он взял ее за подбородок и приподнял голову.

— Я же сказал вам, что Седину кремировали. Она вскочила на ноги.

— После того, как вы с судьей Уоллесом пошушукались и все обсудили. Ловко, нечего сказать.

— Вы склонны давать волю воображению.

— Отчего Джуниор, когда разыскал меня на кладбище, не сказал, что Седину кремировали? Сдается мне, она там все-таки похоронена. Потому я и просматриваю эти папки.

— Зачем бы мне лгать?

— Чтобы помешать мне добиться эксгумации тела.

— Опять же — зачем? Мне-то какая разница?

— А пожизненное заключение? — жестко проговорила она. — Если по данным судебно-медицинской экспертизы выяснится, что убийца — вы.

— Ax… — не найдя достаточно сильного слова, он с силой вдавил кулак в загрубевшую ладонь другой руки. — Этому, что ли, вас учат на юридическом: когда ничего не получается, хвататься за соломинку?

— Именно.

Опершись руками о стол, он наклонился к самому ее лицу.

— Вы не юрист, вы охотница за ведьмами.

Рид попал не в бровь, а в глаз: у Алекс тоже было такое ощущение. Ее отчаянный поиск улик слегка отдавал исступлением линчевателей из печально известного «комитета бдительности», вызывая отвращение у нее самой. Она села и положила руки на раскрытые папки.

Отвернувшись к окну, Алекс смотрела на зимний пейзаж. Голые ветви платанов на лужайке покрылись ледяным панцирем. Стекла в окнах чуть слышно позвякивали под ударами смерзшихся хлопьев снега. И небо, и все вокруг было унылым, мертвенно-серым. Контуры предметов размыты. Мир стал одноцветным — без света и теней.

Кое-что, впрочем, осталось черно-белым. И прежде всего закон.

— Возможно, вы были бы и прав», Рид, не будь того преступления. — Она вновь обернулась к нему. — Но преступление-то совершено. Кто-то вошел в конюшню и зарезал мою мать.

— Да. Причем скальпелем, — насмешливо заметил он. — Можете себе представить, чтобы Ангус, Джуниор или я размахивали хирургическим инструментом? Отчего тогда не убить ее голыми руками? Не задушить, например?

— Оттого, что вы слишком хитры. Кто-то из вас постарался создать впечатление, что все совершил психически неполноценный человек. — Положив руку на грудь, она проникновенно спросила:

— А вы на моем месте не захотели бы выяснить, кто это сделал и зачем? Вы же любили Седину. Если ее убили не вы…

— Я не убивал.

— Разве вы в таком случае не хотите узнать, чьих это рук дело? Или вы боитесь, что убийцей окажется кто-то, кто вам тоже дорог?

— Нет, не хочу я узнавать, — решительно заявил он. — И пока у вас нет ордера на обыск…

— Мисс Гейтер? — начал мистер Дэвис, неожиданно войдя в комнату. — Вы не это вот разыскиваете? Я нашел ее в архиве, в шкафу с папками.

Алекс прочитала напечатанное на обложке имя. Бросив взгляд на Рида, она нетерпеливо раскрыла папку. Просмотрев несколько лежащих сверху бумаг, Алекс бессильно откинулась на спинку стула и хрипло сказала:

— Здесь написано, что тело было кремировано. — Чувствуя, как стынет сердце, она спросила, ни к кому не обращаясь:

— Отчего же бабушка никогда про это не говорила?

— Может быть, она не придавала этому большого значения.

— Она сберегла всю одежду Селины, ее вещи. Почему же не взяла ее прах?

Вдруг она наклонилась вперед и, опершись локтями о стол, обхватила голову руками. Желудок ее резко свело. От набежавших на глаза слез жгло веки.

— Господи, вот кошмар-то, но я обязана выяснить. Обязана. Алекс несколько раз глубоко вздохнула, открыла папку вновь и принялась листать бумаги. Прочитав одну из них, она тихо ахнула.

— Что это?

Она вынула листок из папки и протянула Риду.

— Это квитанция об оплате похоронных расходов, включая и кремацию.

— Ну и что?

— Посмотрите на подпись.

— Ангус Минтон, — негромко и вдумчиво прочел он.

— А вы об этом не знали? — Он отрицательно покачал головой. — Ангус, очевидно, оплатил расходы, однако втайне от всех. — Алекс прерывисто вздохнула и пытливо взглянула на Рида. — Интересно, почему.

А в другом конце города Стейси Уоллес вошла в комнату, служившую ее отцу домашним кабинетом. Склонившись над столом, он сосредоточенно изучал том судебного дела.

— Раз уж вы взяли выходной, судья, так отдыхайте, — ласково пожурила она.

— Формально это не выходной, — ворчливо отозвался он, с отвращением взглянув на зимний пейзаж за окном. — Давно надо было кое-что прочесть. Сегодня самый подходящий день: в суд-то я попасть не могу.

— Ты слишком много работаешь и принимаешь все чересчур близко к сердцу.

— Ничего нового ты не сказала, это все мне уже сообщила моя язва.

Стейси почуяла, что он сильно расстроен.

— Что случилось?

— Да опять эта юная Гейтер.

— Дочь Седины? По-прежнему донимает тебя?

— Вчера явилась ко мне в суд требовать распоряжение об эксгумации тела.

— О боже, — не веря ушам, прошептала Стейси. Она прижала бледную руку к горлу. — Просто изверг, а не женщина.

— Изверг или не изверг, но просьбу мне пришлось отклонить.

— Молодец.

Он покачал головой:

— У меня не было выбора. Тело же было кремировано. Стейси помолчала, размышляя.

— Да, кажется, припоминаю. И как она отнеслась к этому известию?

— Не знаю. Рид отправился ей об этом сказать.

— Рид?

— Я вчера вечером позвонил ему. Он вызвался помочь. Сомневаюсь, что она восприняла его сообщение с полным самообладанием.

— А Ангус с Джуниором в курсе дела?

— Уверен, что в курсе. Рид им небось все рассказал.

— Возможно, — пробормотала Стейси. Она помолчала минуту, потом, стряхнув задумчивость, спросила:

— Принести тебе чего-нибудь?

— Нет, спасибо, только недавно ведь завтракали.

— Горячего чайку?

— Пока не надо.

— А какао? А может, ты разрешишь мне…

— Я же сказал, Стейси, спасибо, не надо. — Ответ прозвучал резче, чем ему хотелось.