— Нет, Гордей, у тебя умоляю: не ходи туда. Он же псих! — завопила Тата, цепляясь за Гордея.

— Буду я еще в своем доме от этой мрази прятаться, — презрительно скривился Гордей.

— Вот это правильно, — одобрил Макс.

Гордей вышел на порог, схватил Хлыста за воротник рубашки и толкнул вниз. Вопреки его ожиданиям, высокий и крупный, почти квадратный Хлыст, не упал, несмотря на немалый вес, как рассчитывал Гордей, а ловко перевернулся в воздухе, ловя равновесие, и повис на перилах крыльца.

— Ты че, быкуешь, ёма? — завопил Хлыст. — Я не к тебе пришел, а к Ленке. Пусть выйдет и поговорит со мной, как с человеком!

— А ты человек? — зло прищурился Макс, делая шаг к Хлысту.

— Постой! — Гордей схватил его за плечо. — Какая Лена? Здесь никакой Лены нет! Ты мне второй раз уже двери выносишь, придурок! Какого рожна тебе нужно?

— Так вот же она, стерва мелкая! — Хлыст ткнул пальцем в сторону Таты, которая пряталась за дверным косяком. — Сюда иди! — он неожиданно ловко для такого крупного мужчины взвился вверх в прыжке.

Но в полете наткнулся на кулак Макса и упал на спину. Из разбитого носа Хлыста хлынула кровь. Макс прыгнул на него, намереваясь добавить, но Гордей его остановил, схватив за плечо.

— Хорош! Все! До первой крови! Он свое огреб, не лютуй!

— Козлы вы оба, — Хлыст зло сплюнул, поднимаясь на ноги. — Слышь ты, фраер, — он ткнул пальцем в Макса, — я тебя найду и дам по рогам!

— А чего меня искать? — ухмыльнулся Макс. — Вот он я. Ну давай! Иди сюда!

— Хватит, я сказал! — Гордей отшвырнул Макса в сторону. — Так, сейчас ноги в руки — и вали отсюда. А то, действительно, охрану позову. А лучше сразу ментов. Хочешь, чтобы они тебя приняли?

— Все, ухожу! — Хлыст примирительно поднял руки вверх. — А ты что, мужик, за нее вписался, да? — обратился он к Гордею. — Я чего спрашиваю: если ты за нее вписался, так гони бабло, которое она с меня слупила.

— Ага, сейчас. И бабло дам, и все остальное. Пошел отсюда! — брезгливо скривился Гордей.

— Нет, ты смотри, мужик. Давай по понятиям: если она теперь твоя баба, то долг на тебе висит. Мне чужого не надо. Мне б свое вернуть. Если ты ее тра…

— Вон! — заревел Гордей страшным голосом, делая шаг к Хлысту.

— Гора, нет! Не подходи к нему! А ты не смей трогать моего мужа, сволочь! — Настя спрыгнула с крыльца и бросилась на Хлыста, сжав кулаки.

— В дом зашла, быстро! — Гордей схватил жену за руку и отодвинул себе за спину.

— Я тебя все равно найду, шкура малая! — завопил Хлыст, высматривая в доме Тату, сплюнул кровь, цепким взглядом ощупал Настю и бегом рванул в лес.

— Боже мой! — прошептала Настя и побледнела.

Ее ноги подкосились и она едва не упала.

— Настюша, ты что? На тебе лица нет! — Гордей подхватил ее на руки и понес в дом.

Бережно положил жену на диван и присел рядом на корточки.

— Ну как ты? Легче? Может, скорую вызвать?

— Все в порядке, — прошептала Настя, с трудом шевеля бескровными от страха губами. — Испугалась просто сильно. За тебя испугалась, Гора. Думала, что он… с ножом, — она залилась слезами.

— Вот водичка… ххххолодная, — заикаясь, пискнула Тата, и подала Насте стакан воды. — Он может и ножом. Я же говорила, что он — уголовник, — она зарыдала вслед за Настей.

— Кстати, Тата, — Гордей повернулся к ней, пристально глядя в глаза. — А почему он тебя Леной назвал?

— Так он говорил, что Тата это не секси. Что я с этим именем, как маленькая девочка с плюшевым мишкой. Бесился все время и называл меня Леной, — всхлипывая, зачастила Тата. — Я ему говорю, что Наташа я. А все Татой называли с детства. А он мне: "что это за имя дурацкое? Не современно и не гламурно. Крутую телку Татой звать не могут. Вон все модели спецом имена меняют, чтобы было секси. В Волчехренске своем Татой будешь ходить, коза драная!" — она зарыдала еще громче.

— Ладно, все, хватит, — Гордей подошел к ней, обнял, но вспомнил, что рядом жена, и немедленно выпустил ее из объятий, просто похлопав по плечу.

Макс, тем временем, устроился на полу рядом с Настей и принялся массировать ей пальцы на ногах. Гордей бросил на него выразительный взгляд.

— Я ее успокаиваю, — примирительно шепнул ему Макс. — Это самый лучший вид расслабляющего массажа. Она вся — комок нервов. Так и инфаркт схлопотать недолго.

Гордей нехотя кивнул и взглянул на часы.

— Вот елки ж палки! Я уже опаздываю. И как женщин одних дома оставить? Слушай, — обратился он к Максу, — у тебя как со временем? Не посидишь с ними? Мне нужно на встречу с клиентом. Пока доеду туда-сюда, пока поговорю — это часа два займет. А потом хочу к следаку знакомому сгонять. Хлыста упаковать нужно. Достал он уже! По телефону такие вещи обсуждать нельзя. Необходимо лично встретиться, в хороший кабак пригласить, поговорить, как белые люди. Сам понимаешь: менты — они же народ специфический, спешки не любят. Вокруг них приходится с бубном плясать. Так что часов пять-шесть меня не будет.

— Столько не могу, — покачал головой Макс. — Максимум пару часов. Мне на работу нужно. У меня там тоже сегодня самый сенокос, а хозяин заведения в отпуске. Может, ты поедешь, а я пока сюда ментов вызову? Или охрану?

— Нельзя, — покачал головой Гордей. — И нашу охрану нельзя, и левых ментов тем более. Ладно, тогда давай так: я за пару часов смотаюсь, ты уедешь, а следака я тогда завтра выцеплю. А еще вечером позвоню и закажу авиабилеты на завтра-послезавтра. Настю отправлю в Англию к дочке. Туда этот нищеброд точно не доберется.

— Я никуда не поеду, — поспешно возразила Настя.

— Настюш, я тебя прошу: без истерик, ладно? Это вопрос безопасности, — Гордей устало потер виски. — И для тебя, Тата, что-то подберем. Может быть, закрытый пансион в Альпах. Есть у меня там знакомый человечек. Ладно, решим потом. В любом случае, в Москве вам обеим оставаться нельзя, пока я этого козла не упакую.

Анастасия

Этот нескончаемый бред постепенно переходит в какой-то болезненный кошмар! Гордей уезжает по делам. Мы остаемся втроем: я, Макс и Тата. Сидим, как три дурака, на диване в гостиной.

— Я пойду на кухню, — прерывает неловкое молчание Тата. — Тортик испеку.

Бросаю на нее косой взгляд.

— Мне выпечка очень нервы успокаивает, — оправдывается она. — Вы какой больше любите, Настя? Шоколадный или ванильный?

— С крысиным ядом. И самый большой кусок тебе, — поворачиваюсь к ней спиной, устроившись на диване.

Макс накрывает меня пледом, идет к входной двери и проверяет, заперта ли она.

— Ты поспи, карапузик, это сейчас лучше всего, — он гладит меня по волосам. — И, кстати, извини, что так не вовремя, но вот возьми, — он сует в карман моего халата конверт.