— Было страшно, когда мне только сообщили диагноз. Я это уже пережил. Смирился. У нас мама умерла от рака желудка. Там шансов на выздоровление было намного больше, — грустно. — Я видел, как она мучилась, не хочу пройти этот путь.

Я уважала его мнение, его опыт. Уважала его право выбора. Но вместе с тем мне было тяжело смириться и принять такую тяжелую правду.

Я планировала вернуться к этому разговору. И вернулась, когда мы легли спать.

— Ты чего не спишь? — спросил Ванька, когда понял, что я притворяюсь.

— Думаю, — не стала скрывать.

— Прекращай грузиться, — прижимая ближе к себе, делясь теплом.

— Вань, давай во все клиники отправим результаты, выслушаем мнения всех специалистов...

— Спи, — целуя в висок. Я упрямая, я не сдамся.

— Вань, ты мне очень нужен, никогда не забывай…

За этими разговорами я как-то и не вспомнила, что провела ночь с Глебом. А секс был восхитительным. И то, что я сбежала, как путана из отеля после секса с клиентом, не умаляет заслуг Тихомирова. Он стал давить меня энергетикой, а я этого не люблю. В тот момент я посчитала, что для нас так будет лучше, и не жалею.

Какая-то я неправильная девушка. Ни мечтаний, ни переживаний, ни радости. Где это – «Ура, я стала женщиной!» или «Кошмар, я переспала с мужчиной, что теперь будет? Он на мне женится?». Надо это дело хоть как-то обмыть, например, сходить и купить себе что-нибудь классное.

Интересно, как Глеб отреагировал, когда утром не обнаружил меня в своей постели? Немного разбираясь в его заскоках, могу предположить, что обрадовался. Утро предрасполагает к душевной интимности, когда ты готов разделить заспанный непрезентабельный вид со своим партнером, завтрак на двоих. Не думаю, что Глебу это надо. Не стал бы он готовить мне завтрак, как Ванька. Разбудил бы и отправил на такси – вот к чему стоило быть готовой. Я облегчила мужику задачу. За хорошее доброе утро он как минимум мысленно должен меня поблагодарить.

Где мои предположения – и где Глеб. Войдя в приемную, я сразу уловила гнетущую атмосферу. Напряжение висело в воздухе. Тихомиров с кем-то говорил по телефону. Если человек на том конце связи не умрет от инфаркта или инсульта, то у него просто стальные нервы. Таким тоном только расчленяют живьем…

Глава 37

Милада

Из обрывков фраз стало понятно, что разговор идет о новой гостинице в Сочи, открытие которой состоится совсем скоро, но там опять форс-мажоры. Становится понятным, что проблемы начались несколько дней назад, а руководству сообщать не хотели, боялись вот такой вот реакции и увольнений, которые теперь последуют. Самим разобраться не удалось с накладками, пришлось сознаваться.

Когда Глеб закончил разговор, повисла просто оглушительная тишина. Я сижу на стуле и не хочу шевелиться. Заскрипит еще. Попасть под раздачу разгневанного Тихомирова нет никакого желания. Хотя понимаю, что мое присутствие в приемной – не секрет.

— Зайди ко мне, — повелительный холодный тон, когда мы оба устаем от тишины. Босс вызывает на ковер, нужно идти.

— Доброе утро, — вхожу уверенной походкой, голову и плечи держу прямо.

— Присаживайся, — кивает на стул, стоящий напротив его стола.

Закрывает крышку ноутбука. Говорит он спокойно, но я вижу по темному взгляду, что это напускное. Если захочу, легко могу заставить его сорваться, но мне это не надо. Вот совсем не надо. Мои чувства после вчерашней ночи и так напряжены до предела. И это не про секс с Глебом. Хотя могу себе признаться, что наша близость и уединение не оставляют меня равнодушной. Я все еще хочу этого мужчину. Может, даже немного больше, чем это было вчера. Попробовав запретный плод, я готова вкусить его снова.

— Почему ушла и ничего не сказала? — сложив перед собой руки, старается скрыть недовольство, но от него бешено фонит негативной энергетикой.

— Ты уснул, я заглядывала в кабинет.

— Утром звонил твой отец, — внимательно следит за моей реакцией. Удивление – другой она не может быть.

— Зачем? — настороженно интересуюсь.

Все, что касается родителей, для меня – больной вопрос. Их вмешательство в мою жизнь напрягает. Я бы предпочла, чтобы они с Глебом вообще не пересекались, несмотря на то, что общались раньше. Я помню подозрения Тихомирова, что я хочу женить на себе Ваньку. Вот эти самые подозрения явно появились из-за моего папы.

— Проблемы в бизнесе. Ему нужна крупная сумма денег, — мне не нравится, что Глеб так внимательно всматривается, будто ждет чего-то.

— Они у него давно, — теперь я наблюдаю за Глебом. Отчего-то злюсь. — Для чего ты мне об этом рассказал? Какой реакции ждал? Что я начну просить за отца? Не начну. Ты хочешь помочь другу только из-за того, что трахнул его дочь? Чувство вины? Повторюсь, ты ждал, что я начну просить за отца? Ты ошибся. Наш вчерашний секс тебя ни к чему не обязывает.

— Смени тон, Милада, — резко предупреждает он. Что-то в моей речи его явно задело.

— Давать или не давать ему деньги – это только твое решение, за которое тебе нести ответственность, — чуть более спокойно. — Я бы не дала ему в долг, а ты поступай, как хочешь, но меня в это не впутывай.

— Почему не дала бы денег отцу?

— Потому что не факт, что отдаст. Ты бизнесмен и давно просчитал риски, а они большие. В турфирму много нужно влить, чтобы остаться на плаву. Еще больше, чтобы уйти в прибыль и рассчитаться по долгам. Ты готов рискнуть? Не думаю, тогда к чему этот разговор?

— Хотел услышать твое мнение, — расслабленно откидываясь на спинку кресла. — Оно не по возрасту рациональное.

— В представлении большинства мужчин восемнадцатилетняя девушка – набитая дура.

— Про тебя так не скажешь, — и это не было комплиментом, судя по тому, как холодно произнес это Тихомиров. — Вечером я улетаю в Сочи. Скорее всего, задержусь на несколько дней. Ты остаешься в офисе, постоянно находишься со мной на связи. Мне могут понадобиться документы или договора. На эти дни отмени или перенеси все встречи…

В кабинет я вошла без блокнота, поэтому сосредоточилась, чтобы ничего не забыть. На память я не жалуюсь, но вчерашняя бессонная ночь могла