Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это ты про ребенка? Макар, ты серьезно веришь, что я захочу к тебе вернуться?
— Да, про ребенка. Но ведь все хорошо, Миллер, разве нет? Ты должна сказать мне спасибо, малыш, твоя карьера продолжается, ты становишься звездой и можешь делать, что хочешь. И это вместо подгузников и горшков.
— Макар…
Слов нет… Вообще не понимаю, этот человек адекватен или нет?
— Что? Тебе надо подумать?
— О чем думать? Я к тебе не вернусь. Ни за что и никогда, — подрываюсь, чтобы подняться с места и покинуть зал, но он удерживает, сжав почти до боли мое плечо.
— Смелая теперь? Может, с тем пацаном уже сошлась, который морду мне бить приходил? Забавный он. Грозился еще своим папочкой-генералом.
Узнаю Самойленко, и даже улыбнуться хочется. Только ситуация не та.
— Я с ним не сходилась, — пытаюсь вырваться из захвата Макара, ощущая его руки на плечах как что-то инородное. Уже с трудом представляю, как могла расслабляться в этих руках и доходить с ним до вершины кайфа. Все это было, но как будто и не было.
— Зачем он приходил тогда?
— Он не отчитывается. Я понятия не имею, — слова вылетают стрелами, направленными в его сторону.
— А почему он знал про наши отношения? Не считаешь, что посвящать в это левых людей не стоило? — пытается подтянуться ко мне, а я только и мечтаю, как скорее уйти.
И с этим человеком я думала связать свое будущее. Или нет… Кажется, правильнее будет сказать, что нет. Я никогда не представляла нас на самом деле вместе в долгосрочной перспективе. Почему «долго и счастливо» с этим мужчиной было скорее «призрачным и туманным». Есть только один парень, отношения с которыми были настоящим чудом. Чудом, которое случается лишь единожды.
— Потому что он единственный, кто пришел на помощь, когда я подыхала после аборта, — начинаю сбивчиво и очень эмоционально объяснять после паузы. Макар ослабляет хватку на моем плече, и даже становится легче дышать. — Мне было очень плохо, Макар, а никого это не интересовало. Никто не подумал, что мне может быть плохо, больно, тяжело. Только он подумал.
— И ты сразу к нему побежала?
— Я тебе уже сказала, Макар, между нами ничего нет. Но и между нами с тобой ничего не будет. Ты меня унизил, выгнал на улицу как ненужную собачонку, а теперь решил пальцем поманить и вернуть все?
— Твой ребенок нам больше не мешает, — этот идиот продолжает гнуть свою линию.
— Макар, очнись! Это был и твой ребенок! И он будет стоять между нами всегда! У него не было шанса не жизнь, и у нас с тобой не будет.
— И все-таки, какая же ты дура! — прекратив строить из себя милого и доброго, начинает орать. Вот это уже настоящий Макар.
— Дура, ты прав. Полная.
— Признаешь? Понимаешь, какого мужика просрала?
— Да, отлично понимаю. Только речь не о тебе, — поднимаюсь с кресла и шагаю к выходу, а он бежит за мной, дергает за руку, пытается остановить.
Какой ужас! Мне эти спектакли в отношениях надоели уже!
Почему мы понимаем ценность чего-то, когда теряем это? Почему только сейчас я осознаю, каким чудом были наши с Яном чувства? Дура. В этом Макар прав. Я полная дура! Как можно было все разрушить собственными руками…
Отмахиваюсь от Макара, выхожу из зала, хлопнув дверью, одеваюсь на бегу и влетаю в машину, отчаянно цепляясь за руль. Словно это поможет.
Меня трясет от прикосновений Макара, словно я извалялась в какой-то грязи. Обхватываю себя руками, задираю голову в попытках удержать подступившийся к горлу ком. Не реветь. Не реветь, Миллер!
Скоро Новый год, поеду домой. Буду сутками валяться на кровати, объедаться вкусностями, наплевав на диету, сидеть в кресле, включив известные наизусть советские комедии и просто смотреть на блики от гирлянды на стене. Все, чего я хочу сейчас. Просто домой. Подальше отсюда. Поближе к тем местам, где живет память о НАС, о наших счастливых днях, клятвах и признаниях, поцелуях и слезах, которые он когда-то смахивал с моих щек перед очередной разлукой.
Как тяжело жить с камнем на сердце, кто бы знал. Но если потревожу его, сама буду себя винить за то, что снова приношу ему боль.
Стиснув зубы и размяв руки, завожу машину и медленно выезжаю с парковки. Спрятаться от всего мира — единственный выход.
Глава 25
Ян
Кира допивает остатки кофе, выбрасывает стаканчик и вновь тянется к ноуту.
— Загрузилось, ура. Смотри.
Поворачивает экран ко мне и показывает, какой тур купила для родителей на новогодние выходные. У ее мамы и папы на днях важная годовщина — серебряная свадьба, и Кира решила подарить им поездку в Карелию. Она и мне предлагала присоединиться, но как-то показалось, что это лишнее. Все-таки намечается семейный отдых, а мы с ней пара, но не семья. Так что решили вместе встретить новый год в Москве, а затем разъехаться по домам. У меня традиционная праздничная барбекю-тусовка со своими и семьей Эрики. А еще, конечно же, мальчишник будущего мужа нашей Ри, куда я тоже приглашен. Мы как-то сдружились с парнем Эрики еще на свадьбе моей сеструхи, он мой ровесник, да и в целом хороший пацан. Не скажу, что мы много общаемся, но приятельские отношения установились. Так что планов на выходные достаточно. И Кира тоже будет делами занята, успеем отдохнуть и соскучиться.
— Красота.
— Может, все-таки поедешь с нами? — предпринимает очередную попытку уговорить меня.
— Кир, мы ведь уже все решили. Ты должна быть с семьей, а мое присутствие там не особо нужно.
— Но я буду скучать по тебе, — надув губы, произносит шепотом и смотрит на меня, ожидая какой-то милой реакции.
Не могу же я целовать ее прямо в зоне отдыха офиса? Да, все знают, что происходит между нами, мы не шифруемся — это нереально, но совсем слетать с катушек я по-прежнему не хочу.
— Я тоже буду скучать, Кирюх, — отдаю ей ноут и нарочно долго придерживаю за локоть. Я же говорил, она тактильная слишком, и если не коснуться ее лишний раз, решит, что я обижен на что-то.
Она притихла в последние дни. Никакой ревности, никаких отсылок к моей бывшей. Может, была занята подготовкой путешествия для родителей, может, увлеклась новогодним украшением квартиры (я чуть не откинулся, пока десять раз гирлянду перевешивал). Но сейчас в отношениях такой приятный штиль, без упреков и претензий, который
