На вооружении самой эффективной – Шестой армии Паулюса были не только проверенные «тройки», но и совершенно новые модели танков – «Panzerkampfwagen-IV», вооруженные длинноствольными 75-миллиметровыми орудиями. Вот они-то и были самыми опасными противниками советских Т-34. Такими же длинноствольными пушками были вооружены и немецкие штурмовые самоходки «Sturmgeschütz-III». Приземистые и незаметные, особенно в хаосе городского боя, они прятались за завалами и атаковали внезапно.

Но все же сейчас перевес оказался на стороне советских танкистов. Виктор бежал вперед вместе со своими ребятами, прячась за «тридцатьчетверкой». Такой способ передвижения был тем еще «экстримом»: мало того, что пули рикошетили от покатой брони Т-34 и летели во все стороны (на то они и дуры!), так еще и сами бронированные носороги могли легко и непринужденно задавить своих же пехотинцев. Носороги, потому как обзорность у танка – просто никакая. Тем более, опять же – никаких тебе оптических панорамных приборов, как на боевых машинах XX и XXI веков. Только мутные триплексы с весьма незначительным полем обзора да смотровые щели. Как можно было воевать в таких условиях, «попаданец» Ракитин и вовсе не понимал. А оттого его уважение к танкистам, да и ко всем остальным советским солдатам, было просто неизмеримым! Испытав на собственной шкуре все тяготы и лишения самых страшных годов войны – 1941–1942-го, Виктор, в своем «прошлом/будущем» студент-историк, многое для себя понял, осознал и переосмыслил по-новому.

Когда грохнуло орудие «тридцатьчетверки», Виктор рефлекторно упал в ближайшую воронку. Уже в падении, словно в замедленной съемке, он увидел вспышку попадания на броне приземистой немецкой самоходки. В зарослях кустарника ее низкий силуэт не сразу-то и разглядишь!.. А вот наводчик советского танка разглядел – теперь штурмовая самоходка «Sturmgeschütz-III» дымила, уткнув в землю страшное 75-миллиметровое орудие с длинным стволом и набалдашником дульного тормоза.

Виктор упал – это его и спасло. Ответный выстрел немецкого танка поднял фонтан разрыва рядом с «тридцатьчетверкой». Осколки не причинили вреда «бронированной шкуре», но рикошетом срезали, как серпом, нескольких бойцов, бегущих за танком.

Но тут выстрелила вторая «тридцатьчетверка», и загорелся уже немецкий танк – «средний-легкий» «Panzerkampfwagen-III». Почему его башнер стрелял осколочно-фугасным, а не бронебойным, Виктор так и не понял. Да и черт с ним! А вот посеченных насмерть осколками ребят уже не вернешь…

Виктор думал, что от пережитых встрясок он потеряет сознание, – но нет. Он с потрясающей ясностью фиксировал все моменты боя. Сам стрелял, менял опустевшие магазины в пистолете-пулемете, видел, как падают сраженные насмерть гитлеровцы. Бросал гранаты, падая ничком на сухую, пропахшую порохом землю. Землю своей огромной Родины, обильно политой кровью советских солдат. Сейчас эта кровь очень быстро впитывалась.

Бой был жестоким, но уже к шести часам вечера высота была очищена от гитлеровцев. На склонах догорали немецкие танки. Обе наши «тридцатьчетверки» уцелели – чудом или благодаря боевому опыту или мастерству экипажей, не важно. Оборону на высоте 102,0 – Мамаевом кургане – занимал 416-й полк вместе с подразделениями чекистов.

После жестокого встречного боя с опасным и тренированным противником – лишь минуты покоя. Нужно было снова долбить ссохшуюся до бетонной крепости землю, устраивая траншеи, огневые точки, блиндажи, извилистые ходы сообщения. Чуть поодаль вырыли одну на всех братскую могилу. Дали ружейный салют.

Его зарыли в шар земной, А был он лишь солдат, Всего, друзья, солдат простой, Без званий и наград. Ему как мавзолей земля – На миллион веков, И Млечные Пути пылят Вокруг него с боков. На рыжих скатах тучи спят, Метелицы метут, Грома тяжелые гремят, Ветра разбег берут. Давным-давно окончен бой… Руками всех друзей Положен парень в шар земной, Как будто в мавзолей…

Припомнил еще не написанные строки поэта Сергея Орлова «попаданец» Виктор Ракитин. Орлов напишет эти строки только в 1944 году. Для фронтовика два года – это целая вечность…

* * *

Лейтенант Ракитин на Мамаевом кургане не остался. По рации пришел приказ передислоцироваться к зданию железнодорожного вокзала Сталинград-1 на помощь солдатам 1-го батальона 42-го Гвардейского стрелкового полка 13-й Гвардейской стрелковой дивизии.

Оперативная обстановка в Сталинграде менялась буквально по часам, если не по минутам. Гитлеровцам мощной контратакой при поддержке штурмовых орудий удалось выбить из вокзала сильно поредевший заградотряд НКВД. Опытные бойцы сражались как обычная строевая часть и из последних сил удерживали этот важный узел обороны. «Но даже храбрейшие из храбрых не могут сражаться выше своих сил», – гласит древнегреческая пословица. Увы, но это так. Горстка израненных смельчаков, у которых оставались последние патроны, не смогла сдержать натиск превосходящих сил гитлеровцев.

Задачу отбить железнодорожный вокзал выполняли как раз гвардейцы первого батальона. В ночной темноте они обошли захваченные немцами «Дома специалистов». А потом по улицам Халтурина и Банковской пошли прямо в центр города. На широкой улице Островского гвардейцы попали под огонь немецкого пулеметного расчета. Позиция у гитлеровцев находилась около универмага на площади Павших Борцов.

Комбат, старший лейтенант Червяков глухо выматерился сквозь зубы. Тут «гансы» из своей чертовой молотилки всех положат! Полуразрушенное пятиэтажное здание универмага на углу улицы Островского выглядело настоящей крепостью. Кроме пулеметчиков, капитально устроившихся на нижнем этаже, в окнах выше стреляли немецкие пехотинцы. Они держали улицу под непрерывным огнем – головы поднять нельзя было. В призрачном сером сумраке на фоне языков пламени на улице можно было разглядеть тела смельчаков, которые попытались подобраться к немецкому пулемету и забросать «фрицев» гранатами…

* * *

Внезапно по немецкой пулеметной точке прошлась огненная плеть крупнокалиберных патронов. Гитлеровцев переломанными куклами разбросало рядом с искореженным куском металла, бывшим еще секунду назад смертоносной «пилой Гитлера» – так называли пулемет MG-42.

На улицу Островского, проломив баррикаду массивными бамперами, буквально влетели два угловатых бронированных грузовика. Из кузова одного из них почти в упор по верхним этажам ударили короткие кинжальные очереди крупнокалиберного пулемета ДШК. Из другого броневика ударила «спарка» из двух пулеметов обычного, винтовочного калибра. Получилось неплохо – 12,7-миллиметровые пули крошили кирпичные стены, а за ними плотной «огненной метлой» выметали фашистскую нечисть стрелки из второй машины.

В свете пожарищ было видно, как под прикрытием неведомых броневиков в бой пошли солдаты, прибывшие на этих странных машинах.

– Вперед! За мной! – закричал лейтенант Ракитин, ведя в атаку своих ребят. – За Родину – за Сталина!

Бойцы мотоманевренной группы НКВД понесли серьезные потери в предыдущем бою, на склонах Мамаева кургана, но каждый из них стоил двух, а то и трех обычных солдат!

Они вихрем ворвались в полуразрушенное здание универмага – в ход пошли гранаты, которыми «вычищали» комнаты от гитлеровской нечисти. Компактные пистолеты-пулеметы Судаева идеально подходили для боя в стесненных условиях. А лейтенант Ракитин специально тренировал своих бойцов тактике штурма помещений. Пехоту противника выбили из здания универмага, освободив находящийся в подвале госпиталь 272-го полка НКВД. Виктор сначала не поверил своим глазам – наверху только недавно хозяйничали гитлеровцы, а в подвале были наши раненые и медперсонал! Что ж, на войне и не такое бывает… [14]