Вот теперь они нас увезут туда, куда не один дрон не достанет. И что я тут забыл, но теперь уже не важно. Моя жизнь никогда не была чем-то особенным, так что — это закономерный конец для меня. Нет! К черту! Я должен выжить. Нужно немного продержаться и помощи прибудет. Самое главное — подержаться и все.

В его голове проносились мольбы о помощи, молитвы и все воспоминания из жизни. Всегда, когда человек осознает, что приближается конец, он неизбежно стремится ухватиться за каждую живую секунду. Неважно, насколько храбр он ни был, обстоятельства могут привести его в ту ситуацию, когда в его груди пробудится первобытный страх за сохранение собственной жизни. Кауфман чувствовал это. После всего того времени, что провел в этом аду, он начал ощущать каждой клеточкой своего тела этот ужас.

— Колона техники уже готова, сэр.

— Вольно солдат, в вашем сопровождении полетят ударные вертолеты и если сможете, то найдите двух солдат. Капитаны Нил Пирс и Вильям Зиглер, вы их наверное знаете.

— Так точно, сэр.

— Хорошо, солдат, тогда ступайте и удачи вам там.

— Спасибо сэр, мы непременно их найдем — сказал капитан Сэм Коллинз и тут же ринулся в один из бронетранспортеров, что следовали за танками. Громадная машина двинулась с места, когда услышала команду вперед. Бесчисленное количество тонн чистой демократии направились прямиком к своей цели. Разведка с воздуха передавала, что в городе осталось совсем немного вражеских сил. Задача представлялась очень легкой, но генерал решил не рисковать и отправил тяжелую колону техники.

Глава 10

Прогремел взрыв, Аслан не подал ввиду и уже было решил продолжить свою расправу, но вдруг понял, что это был либо артиллерийский огонь или же атака авиации — в этом он не сильно разбирался. Приказав своим людям уходить и забрать двух американцев в другое место. Они все сделали в точности, как он и сказал. Среди боевиков появились паника, они думали, что на них будут наступать силы американцев. Иракцы ринулись к грузовику, в этот момент Аслан сам бежал к нему, попутно следя за своими людьми, чтобы никто не остался тут. Он был в метрах двадцати, когда по грузовику прилетела ракета. Взрывной волной его повалило на землю, он прикрыл рукой лицо. Осколки, камни, куски грузовика полетели во все стороны, но благо его не задело, а лишь ненадолго оглушило, отправив ненадолго в бессознательное состояние. Все, те кто находился рядом были убиты либо волной, либо шрапнелью. Бак у грузовика загорелся добавив красок в этот акт смерти. Ахмад увидел, как его боевой товарищ упал. Он не успел еще сесть в грузовик и был чуть дальше места взрыва, так что на нем даже пылинке не оказалось.

— Аслан! Брат! Ты как? — подбежал и помог подняться ему на ноги. — О всевышний, за что нам такая участь! Эти неверные убили практически всех моих людей. Аслан не слышал его и даже не понимал, что происходит, но где-то там глубоко внутри, он все понял, но уже был так замотан испытаниями судьбы, что его психика просто отказывалась принимать все происходящее.

— Вставай брат, приходи в себя, мы уходим отсюда — сказал он и подозвал все что осталось от его отряда, а именно пять человек. К Аслану подбежал человек и помог ему, перекинув его на себя. Пикап с пленными уже уехал, оставив их тут.

— Пошлите в тот дом — нервно проговорил Ахмад, боевики молча кивнули и потащили своего командира. Аслану повезло отделаться лишь легкой контузией, без каких-либо серьезных ран, кроме ссадин и царапин. Они зашли в дом, где их встретила женщина в хиджабе, она предложила расположиться на топчане, куда иракцы и положили Аслана до тех пор, пока он не придет в себя. Женщина принесла воды и предположила боевикам. Они само собой не отказались. И после того как они перевели дух, им ничего не осталось как броситься в обсуждение произошедшего. К тому времени Аслан пришел в себя и был в достаточном здравии. И в очередной раз его захлестнула ярость неведомых масштабов, сопровождаемая чувством беспомощности перед лицом судьбы. За этот проклятый день он с тяжелой болью потерял слишком много драгоценных жизней, а масштабы этих потерь превосходили все разумные пределы, вызывая абсолютное ощущение безмерности горя и боли. Аслан винил себя в этом, но пытался успокоится мыслью о том, что сейчас они все в раю и получили то чего им так не хватало в этой жизни. Эти американцы попадут в ад и будут гореть там за все.

— Черт, оказывается нам придется проехать через другой город. Совсем небольшой, но я попробую его объехать, если нас раньше не настигнут. Открывался вид на пустыню, сквозь необъятные просторы, где время и пространство сливаются в одно неразличимое измерение. Песчаные дюны, подобные величественным волнам, простираются до горизонта, создавая видение непостижимой красоты и уединения. Взглянув на широкий простор, можно лишь увидеть глубокую гармонию с природой. Мир в пустыне так тих, что слышно только глухой шепот ветра, проникающий сквозь мельчайшие песчинки. Под палящим солнцем, находились мы — зажатые между асфальтом и песком. В салоне машины было жарко, но к счастью кондиционер работал, если эту вещь можно было назвать таковой. Сколько было времени? Мне даже лень посмотреть на часы. В моих руках лежал Калашников и я был преисполнен решимости воспользоваться им при любой опасности. Мое состояние было в совершенно каком-то другом измерении. То с какими мыслями я шел сюда и с какими остаюсь по сей час. Поразительно, как судьба умеет выворачивать все наизнанку и не поймешь, когда что произойдет. Я чувствовал как хочу уехать отсюда подальше, но сдается мне, что мое место — здесь. В этом аду наполненным безумием, бессмыслицей, абсурдом и отчужденностью. Не знаю, как я сюда попал и как стал, тем кем стал — это клеймо, а от клейма не избавиться. Иногда мне снится, что я нахожусь в мрачном лабиринте, полном затерянных коридоров. Каждый шаг приводил меня только к новым поворотам, запутанным и заполнявшим мое сердце чувством потерянности. Я чувствовал себя одиноким и изолированным, окруженным стенами, которые отражали мои сомнения и беспокойства. Замкнутость охватывала меня, словно тяжелый плащ, лишая меня возможности выразить свои мысли и эмоции. Я пытался найти выход из этого лабиринта, но каждая попытка приводила лишь к новому тупику. Мои сны становились все более угнетающими, отражая мою внутреннюю борьбу и неспособность преодолеть свои собственные ограничения.

И все