«Выжить, выбраться, – думал Лан, лежа на соломе в своем закутке, – забрать золото, доставить лекарства в Кремль. Выжить, выбраться…»

В дверном проеме возник силуэт, заслонив скупой свет горящих в коридоре факелов. Лан мгновенно подобрался и сел, привалившись спиной к холодной стене. И не напрасно, ведь на пороге стояла Мара, а от нее можно было ждать любого подвоха.

– Я только сейчас распутала клубок твоих мыслей, – сказала она, заложив большие пальцы за поясной ремень. – Ты постоянно думаешь о золоте, и поначалу я решила, будто ты – очередной кретин, желающий разбогатеть, сражаясь на Арене. Обычно такие долго не живут…

И тут Лан действительно испугался. Если Маре под силу заглянуть ему в голову, то теперь ей ничего не стоит сдать его Профессору, а дальше свое дело сделает пыточный мастер… А может, пытки не понадобятся, Маре всего лишь нужно продолжить «распутывать клубок мыслей», и тогда она узнает, где спрятано золото, и преподнесет сокровища своему хозяину «на блюдечке». Что делать? Броситься на нее сейчас и попытаться придушить голыми руками?

– Я не собираюсь тебя сдавать, – прошептала Мара, в полумраке ее глаза мягко фосфоресцировали. – Просто я в замешательстве. Мне давно не встречались люди, которые пекутся о чем-то, помимо собственной шкуры. Я уже не верила, что такие остались в нашем гребаном мире. Будь спокоен, я буду молчать.

– Наверное, мне надо сказать спасибо, – обескураженно проговорил Лан.

Мара отступила на шаг, а потом, переборов сомнения, сказала:

– Ты прав относительно нас. Мы здесь – как черви в навозе. Но я хочу, чтоб ты знал: во время твоего первого боя я немного помогла тебе. Мозгляк всадил бы тебе нож в спину, я же не позволила этому произойти. Я надеюсь, что некоторые из нас – личинок – еще смогут стать людьми.

Лан вспомнил то сиюминутное странное состояние, в котором он как будто увидел со стороны и себя, и готового к удару исподтишка Мозгляка. Да, теперь понятно, кто открыл ему глаза на происходящее за спиной.

Мара вышла. Лан вытер рукавом взопревшее лицо и снова опустился на солому.

«Выжить, выбраться, – продолжил он внутренний инструктаж. – Забрать золото, доставить в Кремль лекарства…»

* * *

Мелкий ходил туда-сюда. От одной стены своей каморки до другой. Лан сидел, прижавшись горячим лбом к решетке. На Арене снова плясали девицы. На глазах Лана одна из танцовщиц упала: наверное, потеряла сознание от усталости. Сколько ж может продолжаться это чертово шоу?.. Грыжа оттащил упавшую за ноги, пока ее не затоптали остальные.

– Нормально мы живем! Как ты не понимаешь! – Мелкий притопнул. – Твоя снисходительность даже мне на нервы действует! Что же можно тогда говорить о других? Тебя спишут в утиль. Прикончат или на Арене, или во сне горло перережут!

Лан вздохнул, поправил доспех. Скоро был его выход. Его часть шоу.

– У нас – мир, Лан! – продолжал увещевать карлик. – Нас не трогают био, а нео приходят, чтобы поторговать, выпить в наших кабаках пива и поглазеть на шоу! Мы не живем в осаде и не отбиваем многотысячные штурмы! Мы не голодаем! У нас есть Профессор, который суров, но справедлив! А что есть у тебя?

– У меня есть Кремль, – просто ответил Лан.

Карлик фыркнул:

– Что-то не похоже…

Ожили лебедки, поднимая решетки. Скрежет металла заглушил бравурные завывания флейт. Карлик ткнул Лана пальцем.

– Жди. Не вздумай выйти, пока я тебя не объявлю! – сказав это, он выбежал на Арену. Понесся на середину ристалища, увязая в мягком песке большими сапожищами.

Лан не слушал, что нес Мелкий, в очередной раз представляя бойцов, которым суждено порубить друг друга в кровавый фарш на потеху трибун. Он разминал руки, ноги, шею, спину. Услышав свое имя, Лан выскользнул под свет факелов.

– Эй! – крикнул ему охранник Хомут.

Лан повернулся на звук голоса. Хомут бросил ему заново заточенный меч, Лан ловко поймал оружие за рукоять и крутанул восьмерку. Зрители, встретившие гладиатора без особой благожелательности, одобрительно загудели.

– Так какой же сюрприз ждет нашего талантливого новичка? – воскликнул Мелкий, продолжая давно идущий монолог.

«Не хочу никаких сюрпризов», – устало подумал Лан. Но зрители, судя по их восклицаниям, были с ним не согласны.

– Ничто не может так укрепить дух, как присутствие близкого человека… – произнес загадочным тоном карлик.

«Не может быть, чтоб они смогли взять в плен Светозара!» – с испугом подумал Лан, но следующая фраза карлика разбила это предположение вдребезги.

– Они были вместе в радости! – возвестил тоном фанатичного проповедника Мелкий. – Под покровом ночи они смогли забыть о разрушенном Последней войной мире! Об ужасах, ждущих своего часа среди руин! О вечно голодных мутантах и трупоедах!

Лану надоело слушать этот бред, он принялся поигрывать мечом, выписывая им восьмерки и перебрасывая из ладони в ладонь.

– Теперь же им предстоит скрепить свой союз кровью врагов! И доказать всем нам, что невзгоды не смогут помешать их хрупкой и нежной, как весенняя поросль, любви! – карлик сделал широкий жест. – Встречайте! Она отвергла суперчемпиона Титана ради этого пришлого мальчишки с чистым взглядом цвета неба! Наша обожаемая Мара! Мара загадочная!

Лан поджал губы и опустил меч. Видимо, Профессор решил показательно от него избавиться. Мара, конечно, – девка… но против ее телепатических трюков грубая сила была бесполезна, равно как и острота его клинка. Да и вообще – не очень-то хотелось драться с Марой. Но его предпочтения интересовали Профессора в самую последнюю очередь.

Мара привычным жестом посылала воздушные поцелуи направо и налево. Один поцелуй достался и Лану. На лице Мары был снова яркий макияж, вблизи он смотрелся, словно средство устрашения.

– Не боись, – украдкой бросила она Лану. – Не я твоя проблема сегодня. Пока что – нет.

– Зря ему сказала, – встрял Мелкий. – Дурня из Кремля не вредно покошмарить в воспитательных целях.

– Заткнись, Мелкий! – рявкнули в один голос Лан и Мара.

Но карлик и не думал умолкать.

– На Арену выходит Новый Человек! – объявил он звучным голосом. – Этот могучий нео пришел, чтобы забрать из слабеющих рук хомо символ власти над миром!

Зрители начали освистывать карлика. Большинству такой сценарий пришелся не по душе. Но нео, которые присутствовали на трибунах в меньшинстве, воодушевленно заурчали и принялись жменями швырять на Арену сухие ягоды шиповника-мутанта, так они выражали свое удовлетворение происходящим. Кое-где даже завязались стычки: благо, на одного хмельного нео приходилось до пяти столь же хмельных молодых людей, поэтому баланс сил был соблюден. Потом в разборки включились охранники, которые принялись щедро угощать и тех и других ударами палиц и прикладов старинных ружей.