class="p1">Ещё два часа бега. Я посмотрел на солнце и сверил часы. До захода солнца ещё часов пять, а это очень много. Я всё чаще и чаще оглядывался, и когда был готов уже объявить привал, чтобы успеть отдохнуть перед боем, Нихау, довольный, указал рукой в сторону.

Вот же… Ещё гунганы, да нас окружают… И чему он радуется? Новых гунганов не только мы заметили, но и наши преследователи, и они замедлились. Смысл происходящего до меня дошёл быстро — это разные кланы гунганов, и они между собой не связаны. Мы перешли невидимую черту раздела земель. Нихау уверенно направил нас к ним, а я полностью положился на него. Переговоры уж точно не мне вести.

Когда мы добежали до них, то перешли на шаг, и Нихау вышел вперёд. Он говорил явно короткими словами, которые я и сам учил. Погонщики сбросили бурдюки и складывали их в кучу. Гунганы их изучали, а вот наши преследователи также приближались, и погонщиков это явно нервировало. Всего три десятка. Мы и раньше справлялись с таким количеством, а теперь я был в себе уверен настолько, что готов был раскидать их один. Только я местные правила не знаю, и не знал, что делать. Всё решил случай — один из гунганов запустил копьё, я перехватил его и вернул подарочек с утроенной силой обратно. Он ему понравился, и с ним он прилёг полежать. Новые гунганы на это даже внимания не обратили. Их больше интересовало содержание бурдюков. А значит, преследователи — это наша забота, а не их.

Я передал рюкзак Дубине и направился навстречу нашим преследователям. Так я хотел не только хвост преследования сбросить, но ещё и восстановить меру силы. Я вытянул меч и мои действия интерпретировались однозначно, при этом меня никто не пытался остановить, и я трактовал это как разрешение к действию. Поднял меч над головой и замер, насыщая мышцы силой и готовясь высвободить ее.

Среди преследователей нашлось только двое с духовной защитой, но всё, на что их хватило, это выдержать на пару ударов больше. Вокруг этого кровавого озера я стоял в одиночестве и убрал доспех духа, чтобы напитаться заёмной силой. Достал флягу с водой, чтобы остудиться и утолить жажду.

Не успел я расслабиться, как ситуация резко обострилась. Гунганы приняли подношение и хотели было уйти с ним, но один из них указывал на меня пальцем и что-то требовательно шипел, отчего Нихау явно поморщился, что он при этом мне сказал, я не понял. Лишь со второй попытки он произнёс одно лишь слово, после чего я понял, о чём идёт речь. Он просил «дать» и указывал на флягу. После того, как Нихау заметил, что я понял, о чём меня просят, он что-то быстро заговорил скороговоркой с просительными нотками.

Меня всего передёргивало изнутри, и хотелось пустить на удобрение и этих ящеров. Земля тут благодатная, всё впитывает. Поднял глаза к небу, успокаиваясь, и улыбнулся, когда вспомнил, что я снова забыл приложить два пальца ко лбу перед боем.

— Фляга, — произнёс я как можно чётко. — Запомни, это фля-га.

— Ша-га, — повторил гунган.

— Ну, пусть будет ШАГА. Ты всем про неё расскажи. Когда я приду за ней, каждый должен знать, что ШАГА у тебя находится. Потому что все ваши пасти для меня одинаковые. Запомнил?

— Ша-га, — повторил гунган уверенно и попытался открыть её. Я наблюдал, как он изучает свою новую игрушку, перехватил свой рюкзак у Дубины, и наша компания двинулась дальше. Один я был напряжённым. Нихау и погонщики явно расслабились. Больше никто не пытался бежать, и мы шли шагом.

Не люблю, когда моё забирают. Всегда таким был. Как от сердца отрывал. Ну, фляга и фляга, замену можно найти или заказать лучше, но внутри всё коробило. Я никуда не тороплюсь и обязательно за ней вернусь или найду способ стребовать. В перспективе, у меня в этом мире очень влиятельные знакомые, осталось до них добраться.

*****

Два дня пути по степи прошли спокойно. Кроме местной живности, которая, чаще всего, сама становилась нашим обедом, на нас никто не нападал. Мои тренировки чередовались между погонщиками и Нихау. Я изучал новый язык и записывал его слова. Считать до десяти я научился, а также пару десятков глаголов. Так что односложными предложениями мог выражаться и понимать окружающих.

Достал дневник перед сном и вновь кратко изложил сегодняшний день, а затем и перечитал бегло весь дневник, чтобы освежить в памяти прошлые события и по-новому взглянуть на ситуации, в которых оказывался. Находясь в спокойном состоянии, часто удавалось обратить внимание на важные вещи. Так, читая его, я «споткнулся» о фразу: «Доспех духа препятствует поглощению окружающей силы». Вот оно — препятствует поглощению. А как дело обстоит с высвобождением? Может, поэтому у меня не получается через оружие высвободить силу?! Странный доспех, который вроде и хорош с одной стороны, но с другой стороны, мешает. Значит, во время боя нужно уметь быстро его формировать и снимать… Но это если некоторые вещи подтвердятся.

Я взял меч и провёл разминочный комплекс. Нужно разогреть тело, иначе, как только я сниму доспех, то сила начнёт очень быстро меня покидать. Я присел на опорную ногу и замер, напитывая ноги. В голове представил свой будущий удар и удерживал его несколько секунд, а потом резко подпрыгнул вперёд и вверх, широкий замах мечом за спину и, сняв доспех, я с приземлением бью по земле мечом, отчего на ней образовывается заметная борозда длиной, примерно, полтора метра. Вот оно! Получилось. Доспех не только препятствует поглощению окружающей силы, но ещё и высвобождению внутренней!

Я переполошил весь наш маленький лагерь… Всех, кроме Дубины, он знал, что за этим последует, уже учёный, и поэтому делал вид, что продолжает спать.

— Сухофрукт, поди сюда! Буду дух из тебя выбивать.

После интенсивной тренировки на утро мне становится плохо, поэтому, если есть возможность, то нужно его восполнять из окружающих. Для меня в окружающем пространстве его было мало.

*****

За следующий день пути стало очевидно, что наш переход заканчивается. Вышли на какой-то тракт, по которому уже встречались различные первушники, и даже движущийся караван в обратном направлении.

Я проводил его взглядом, а рука сама собой в кармане нащупала прядь её волос. Не знаю, зачем я её хранил. Там, в межмировом переходе, когда она уснула у меня на плече, и я её гладил, то в ладони обнаружил её волосы и