Гуляева хлопочут.

— И что?

— Он же за отца своего мстит. И за всех, кто по милости Смальцева лишился земли.

— Ну, это он так думает.

— А сегодня он пришел к нам и взял на себя грехи своих друзей, — сказал Родион.

— О чем это ты, Фомин? — Михалев глянул на Родиона как на блаженного.

— А сегодня всенощное бдение. Завтра — рождественская заутреня.

— Это я и без тебя знаю.

— Сегодня за Гуляева молиться будут, свечки во здравие ставить, а завтра к лику святых причислят. А нас — к лику Иуды. Спасителя станицы распяли!

— А-а, ты об этом!.. — задумался Михалев. — Ну да, молва пойдет…

— Нам нужен очаг социальной напряженности?

— Думаешь, нужно отпустить?

— Под мою ответственность.

— Под твою ответственность?! — взбодрился полковник. — Под свою ответственность — давай! Забирай!..

Михалев хотел что-то сказать в тоне, близком к саркастическому, но сдержался. И, предупредив Родиона об ответственности за дальнейшее поведение Гуляева, ушел.

Гуляева, Митькова и Крячкова освободили из-под стражи в тот же час.

Родион смотрел на Гуляева молча, с укором. Он даже не знал, о чем с ним говорить. Если бы не Майя, он бы и хлопотать за него не стал.

— Ну, чего смотрите? — буркнул Семен, исподлобья глядя на участкового.

— Я тебе не отец, но еще одна такая выходка, и я тебя убью, — сказал Фомин, поворачиваясь к парню спиной.

— Да не при делах Семен, — сказал Митьков.

— Сказал, что не надо, а мы поперли, — пробубнил Крячков.

— Ну, хорошо, — на ходу, не оборачиваясь, кивнул Родион.

Он вышел к «Мерседесу», в котором его ждала Майя. Вернее, ждала Гуляева, своего героя.

— Принимай товар, — сказал Фомин, обращаясь к девушке.

— Какой еще товар? — косо глянул на полицейского Гуляев.

— Овощи. На семена. Еще раз, и посадят. Лет через десять взойдет.

Майя смотрела на Гуляева, не скрывая восхищения. Родион кивнул, глядя на нее. Что ж, он умеет проигрывать. Сцен ревности точно не будет.

А предупреждение он уже вынес. И разговор закончен. Пусть Майя забирает своих героев, а он пешком, тут недалеко. Пару стопок, и спать. Если получится заснуть…

— Да нормально все будет, — угрюмо, исподлобья глянул на него Митьков.

— Мы все поняли, — кивнул Крячков.

Гуляев не сказал ничего. Он был поглощен Майей или задумал какую-то новую пакость против Смальцева. Что ж, Родион его предупредил.

Сначала три стопочки, затем две, потом еще пара. И Рождество не отметить грех… Но это схема вчерашнего дня, сегодня все. Никаких больше падений в пропасть. Тем более что завтра дежурство. А сегодня можно отдыхать. Но Родион с утра уже в участке. Печь растопил, дров нарубил, кофе себе покрепче приготовил. Не так уж все и плохо.

Скорокова не заставила себя ждать, подъехала, привезла печенье.

— Майя с утра напекла, — сказала Маша.

У Майи она уже, считай, прописалась. А что, очень удобно. Пока Майя у бывшей свекрови с молодым старым мужем ночует, Скорокова ее дом охраняет. Или Гуляев уже перебрался к Майе?

— Очень хорошо.

Печенье Родиону понравилось, нежное, вкусное, ванили в меру и подрумянено хорошо. Наверняка Семен в полном восторге.

— Вкусно, — похвалил он.

О Гуляеве он и слова не сказал, всего лишь подумал о нем. Но Скорокова как будто уловила ход его мысли.

— А чего так невесело? — спросила она, с подозрением глядя на Родиона.

— Почему невесело? Очень даже весело.

— Может, Майя для вас пекла.

— Ну да, конечно.

— А вы сомневаетесь?

— А тебе заняться нечем?… Можешь тренировку провести.

Сегодня у Родиона занятия с молодежью, в клубе. Для этого, в общем-то, и приехал. Ему как бы и не трудно, но, если Скорокова его заменит, он будет только рад.

— Могу и провести.

— А то лечишь меня тут.

— А если вы вчера… — Скорокова щелкнула себя по горлу.

— Вчера праздник был, если ты не в курсе.

— Могли бы и к нам заехать.

— У вас свой праздник.

— Ну да, у нас, я да Майя.

— Не знаю.

— Если вы думаете, что Семен был.

— Не думаю я ничего.

— Был, — кивнула Маша. — Да сплыл. Вечером уехал.

— Ну, уехал и уехал, мне-то что.

На столе зазвонил стационарный телефон, Родион поспешил взять трубку. Утомил его этот разговор.

— Майор Фомин!

— Фомин, ты на месте? — спросил Локотков.

Снова он ответственный, что на этот раз?

— С вами говорит автоответчик.

— Ты что, пьяный?

— С вами говорит трезвый автоответчик!

— Вот что, Фомин, бери свой автоответчик. И дуй на терминал!

— Что на этот раз?

— В Смальцева стреляли. Похоже, убили!

Фомин озадаченно глянул на Скорокову и посмотрел на часы. Шестнадцать минут двенадцатого.

— А ты не знаешь? — спросил начальник.

— А почему я должен знать? — насторожился Родион.

Уж не считают ли его виновным в убийстве?

— Я бы уже давно обзавелся своим человеком на терминале.

Имелся у Родиона свой человек на терминале, но участковый помалкивал.

— Так мне на терминал ехать или рапорт писать?

— Рапорт давай!.. Тьфу ты! На терминал!..

Родион положил трубку, посмотрел на Скорокову.

— Даже боюсь спрашивать, — в предвкушении большого дела проговорила она.

— А ты говоришь, Москва, настоящие дела… А Чикаго у нас здесь. В Смальцева стреляли. Локотков говорит, что убийство.

Фомин открыл сейф, достал из него пистолет с запасной обоймой, вложил в кобуру под мышкой. Он-то успел получить табельное оружие, потому как на дежурства назначался, а Скорокова в этом плане до сих пор отдыхает. Придется с одним пистолетом на двоих.

По дороге на терминал на скорости с включенной накладной мигалкой неслись два «Гелендвагена». На всякий случай Родион сдал вправо, к обочине, чтобы избежать столкновения. О том, чтобы остановить машины и выяснить, в чем дело, не могло быть и речи. Родион засек время — одиннадцать часов двадцать пять минут. Прошло всего девять минут с того момента, как он получил сигнал от Локоткова.

Машины спешили как на пожар. Скорее всего, в какой-то из них находился Смальцев. Живой или мертвый… Но мертвого трогать не имели права: труп должен был остаться на месте. Тем более если кто-то из телохранителей потерпевшего поступил по закону, позвонив в полицию, причем сразу.

— Я думаю, Смальцев жив, — с надеждой сказала Скорокова.

— До терминала минут десять в таком темпе. — Фомин кивнул за плечо. — Значит, когда Локотков мне звонил, Смальцева только-только загружали в машину.

— И что?

— Ну грузили, может, минут пять. Ну, еще столько же разбирались, что да как… Выходит, в полицию позвонили сразу же, как только Смальцев получил пулю.

— И что здесь странного?

— Да нет, ничего, — пожал плечами Фомин.

Он торопился, но ходовую не гробил, поэтому к