– Ты была на операции?

– Да. Только что оттуда. Острая легочная эмболия. Доктор Пайн позволила мне ассистировать больше, чем прежде. – Я гордо улыбаюсь при мысли, что на этот раз справилась на отлично.

– Впечатляет. Похоже, завтра мне придется немало попотеть, чтобы тебя нагнать.

Вскидываю голову и смотрю на Митча как на инопланетянина.

– Что ты сейчас сказал?

– Завтра я возвращаюсь на работу. – Он отворачивается и смотрит на шкафчики. – Нэш, наверное, тоже.

– Да, знаю. Лора сказала, – отвечаю я и мысленно продолжаю: «Но никто не сообщал, что ты тоже вернешься». – В какое отделение тебя определили?

– В этом месяце я буду работать только в стационаре. В неотложку меня не пускают, в операционную – тем более, – фыркает Митч. – К счастью, уже середина октября. Две недели я как-нибудь протяну. Видимо, хотят меня немного поберечь.

– И это после пяти недель отпуска, – шутливо говорю я, но не могу избавиться от ощущения, что Митч пришел сюда не просто так. – Зачем ты здесь? – повторяю вопрос, но менее напористо.

– Не мог ждать до завтра, – отзывается он.

Эти слова должны прозвучать как шутка, непринужденно и весело – в духе беззаботного Митча Риверы, каким мы его знаем. Или думаем, что знаем. Но сейчас в его голосе слышится фальшь.

Опускаю ноги на пол, складываю руки на коленях и поворачиваюсь к нему:

– Неужели ты снова принес мне еду?

Мои слова заставляют Митча рассмеяться и взглянуть на меня:

– Не спрашивай! Ты же ничего не ешь. Приносить тебе еду – только продукты переводить.

Поджимаю губы.

– Зачем ты вообще это делал? Тебе надо было отдыхать!

– Мне было скучно.

– Тогда не понимаю, почему ты возмущаешься из-за того, что я все отдала.

– Миерда! Ты правда ничего не ела? – удивленно округляет глаза Митч.

– Чему ты удивляешься? Сам же только что сказал.

Я решаю умолчать, что попробовала буррито.

– Знал, что ты отдала энчилады и чили, но об остальном… Сьерра!

– Перестань так произносить мое имя, – шиплю я. Внезапно Митч оказывается совсем рядом, и мы оба замолкаем. И когда только он успел подобраться так близко? Я чувствую его запах, отчего головная боль, усталость и этот чертовски долгий день на мгновение отходят на второй план.

Митч здесь. Со мной.

Завтра он вернется на работу, и все станет как прежде. Или нет?

– А еще я хотел узнать, как у тебя дела, – неожиданно признается Митч, застигая меня врасплох. Он что, беспокоился обо мне?

– Я в полном порядке.

– Ты лжешь намного лучше, чем Лора, но все же недостаточно хорошо, чтобы я не заметил, – усмехается Митч, не отрывая от меня взгляда. Ненавижу, что он заставляет меня нервничать. Ненавижу, что ему это удается.

– А у тебя как дела? – отвечаю вопросом на вопрос, чтобы защититься, потому что ожидала чего угодно, но не такого.

– Паршиво. – Митч продолжает ухмыляться, но в его взгляде появилось что-то вроде сожаления. – Мне очень жаль, Сьерра. Прости.

– Что? – Ничего не понимаю. Головная боль возвращается, таблетки пока не подействовали, и загадки, которыми говорит Митч, не улучшают моего состояния. – Тебе жаль, что ты приготовил мне мексиканскую еду, не спросив, или что обнял, хотя я не давала разрешения? За что именно ты просишь прощения?

Митч опускает голову:

– Не знал, что тот случай не дает тебе покоя, керида.

Не успеваю возмутиться, что Митч все неправильно понял, как он продолжает:

– Но нет, ни первое, ни второе. Мне жаль, что… это из-за меня. Я про твои кошмары.

У меня отвисает челюсть. Отвернувшись, смотрю куда угодно, но только не на Митча – и чувствую комок в горле и предательское жжение в глазах. Нет. Я не собираюсь плакать.

Ни за что.

– Понятия не имею, о чем ты.

Надо было молчать. Подождать немного. Охрипший голос выдает мое смятение, как и отведенный взгляд. Откуда Митч узнал о моих кошмарах? Я тихо фыркаю.

Лора. Я ее прикончу!

Внезапно Митч тянет меня к себе. Потеряв равновесие, падаю ему на грудь и оказываюсь в крепких объятиях. А ведь от взрыва пострадал он, не я.

– Мне жаль, что тебе пришлось увидеть все эти ужасы, – бормочет он, и я понимаю, как он переживает из-за случившегося. Может, так же сильно, как я.

– Хотела бы я злиться на тебя, – шепчу, но даже шепот кажется оглушительно громким. Я расслабляюсь, позволяя себе утонуть в объятиях Митча, наслаждаясь его теплом и запахом.

– Значит, это правда? Все настолько плохо?

– А еще я бы хотела, чтобы ты закончил эти разговоры. Все позади.

Объятия Митча как защитный кокон, и внезапно на меня наваливается такая усталость, что, кажется, еще секунда – и я засну. Чувствую, как его теплая рука лениво гладит мое плечо.

Происходящее нереально. Вокруг стоит тишина, словно весь мир замер, и обманчивое спокойствие заставляет меня надеяться, что Митч все-таки оставит эту тему. Но мои надежды не оправдываются.

– Мне тоже снятся кошмары, – признается он, и я, напрягшись, впиваюсь в него пальцами, чувствуя, как дыхание учащается. – Мне они снятся, тебе они снятся. Что позади? – Я так близко, что чувствую его дыхание, чувствую, как он дрожит от переизбытка чувств. – У меня остались шрамы.

Эти слова подобны падению в ледяную воду, смачной пощечине или ощущению, которое испытываешь, когда трешь глаза после того, как нарезал перец чили. Освободившись из объятий Митча, встаю, беру вещи и, не глядя на него, говорю:

– Я пойду. Мне нужно поспать. – Мой голос звучит отстраненно и резко. Но иначе нельзя, только так я смогу пережить это.

«У меня остались шрамы» – эти слова звучат эхом в голове, и я возвращаюсь в тот злосчастный день, снова ощущаю запах жженой плоти. На лбу выступает холодный пот. На меня накатывает тошнота, и я слышу стук крови в ушах. Если бы я только оказалась быстрее… если бы принимала лучшие решения… Тогда не было бы шрамов. Не то чтобы я считала их проблемой, в конце концов Митч – это Митч. Но он считает. Он никогда не сможет простить меня за то, что я сделала недостаточно. Да и я не смогу.

– Увидимся завтра, Митч, – выдавливаю я, надеясь, что некоторое время мы не будем встречаться.

Он дежурит в стационаре, а я из-за нехватки рабочих рук почти все время провожу в отделении неотложки. Мы не пересечемся…

Выходя из комнаты, я твердо намерена этого придерживаться.

Глава 19. Сьерра

Мы встречаемся в первый же день. Уму непостижимо.

На этой неделе обход отменили, вместо него в