– Забудем на время о еде, – хрипло приказала она самой себе, с радостью осознав, что способна говорить.

Попыталась вылезти на дорогу, но, мигом ободрав колени и ладони, поняла, что это ей не удастся. Даже Патрику такое было не по силам. Склон оказался слишком крут.

Оставалось идти по дну, надеясь, что рано или поздно выход найдётся. Путь был нелёгким. Участки твёрдой земли перемежались с рыхлыми оползнями, и тогда Лана оступалась, то и дело падая на колени. Подниматься с каждым разом было всё труднее. Патрик тоже тяжело дышал и, скорее, брёл на стёртых лапах, нежели бежал. Пёс устал не меньше хозяйки.

– Ничего, мы с тобой справимся, да, мой мальчик? – приговаривала она.

Бурьян царапал ноги, от камней на них оставались синяки. Временами терновник рос так густо, что приходилось искать обход. Иногда обойти не удавалось, и нужно было осторожно продираться сквозь колючие заросли. На голых лодыжках прибавлялось горевших огнём царапин.

Однако стоило прикрыть их ладонью, боль уходила. Минут через десять от царапины не оставалось и следа.

Ей было явлено чудо, Лана в этом не сомневалась. Сама она не могла исцелять ни собак, ни людей. По крайней мере, прежде. Каким образом происходило это чудо, она не задумывалась. Имелись более насущные проблемы: обойти внезапно возникшую на пути кучу камней, миновать без потерь кусты ежевики, а главное, – где, где в этой высохшей как сухарь земле найти воду?

Лана пожалела, что не обращала внимания на окрестности по дороге на ранчо. Тянется эта балка к дедушкиному дому или отклоняется в сторону? Может, ранчо уже близко? Или Лана наоборот слепо бредёт в глубину пустыни? Ищут ли её родители?

Склон балки неуклонно понижался, оставаясь, впрочем, по-прежнему крутым. Но балка постепенно сужалась. Наверное, это было хорошо. Может быть, она скоро закончится?

Опасаясь змей, Лана внимательно смотрела под ноги. Вдруг пёс застыл как вкопанный.

– Что случилось, мальчик? – спросила она и тут же поняла, в чём дело.

Балку перегораживала стена. Невероятно высокий, много выше, чем склоны, барьер из… из того, чего Лана никогда прежде не видела.

Невообразимая высота и абсолютная неуместность стены испугали девочку. Однако стена не выглядела угрожающей. Стена как стена. Полупрозрачная, она напоминала разведённое водой молоко и немного мерцала, точно какой-то спецэффект для видео. Смотрелось всё это полным бредом. Совершенно невозможная стена там, где вообще не должно было быть никаких стен.

Лана решила подойти поближе. Патрик не сдвинулся с места.

– Нам надо осмотреть её, мальчик, – пояснила она.

Пёс был с ней решительно не согласен. Не хотелось ему осматривать эту стену.

Подойдя, Лана увидела своё расплывчатое отражение.

– Наверное, оно и к лучшему, что я не могу разглядеть себя как следует, – пробормотала девочка себе под нос.

Волосы заскорузли от запёкшейся крови. Вся она была в грязи, одежда – порвана в клочья, причём отнюдь не по последней моде. Миновав оставшиеся несколько футов, ткнула пальцем в барьер и тут же отдёрнула руку.

– Ай!

До аварии, Лана описала бы это ощущение как невыносимую боль. Теперь же она пересмотрела критерии того, что можно считать сильной болью. В любом случае, вновь дотрагиваться до барьера ей не хотелось.

– Что-то вроде электрической изгороди? – спросила она у Патрика. – Только к чему она здесь?

Выбора не оставалось. Надо было карабкаться вверх по склону. Проблема в том, что ранчо, насколько помнила Лана, находилось слева от балки, а выбраться по левому склону не представлялось возможным. Потребовалась бы верёвка и скальный крюк. Можно было попробовать влезть по правому склону, взобраться на круглый валун и как-нибудь дотянуться до осыпающегося края. Но тогда, если, конечно, Лана не повредилась умом, балка оказалась бы между ней и спасительным ранчо.

Ещё можно было развернуться и топать туда, откуда пришла. Дорога заняла у неё полдня, столько же уйдёт на обратный путь, и она вновь окажется в отправной точке. Где и умрёт.

– За мной, Патрик. Давай выбираться отсюда.

Подъём по правому склону занял у них целый час. Всё это время на неё смотрела стена, казавшаяся Лане живым существом, нарочно появившимся здесь, чтобы её остановить.

Перевалив, наконец, через край, она прищурилась и, прикрыв глаза ладонью, осмотрелась. Ей сразу сделалось нехорошо. Не было ни намёка на дорогу или ранчо. Лишь горный кряж, до которого ещё предстояло идти по меньшей мере милю.

Ну, и невероятный барьер, конечно. Невозможный, абсолютно неуместный.

С одной стороны путь преграждала балка, с другой – горы, с третьей – протянулась эта, словно упавшая с неба, стена. Оставалось возвращаться назад, идя вдоль расщелины. Лана опять приложила ладонь козырьком, щурясь от солнечного света.

– Постой-ка, Патрик… Что это там такое?

Рядом с барьером, у самого подножия гор, зеленело марево, дрожа в восходящих потоках горячего воздуха. Наверное, мираж.

– Что скажешь, Патрик?

Пёс остался равнодушен к зрелищу. Он совсем пал духом и пребывал в такой же плохой форме, как хозяйка.

– Похоже, этот мираж – всё, что у нас есть.

Они отправились туда. По крайней мере, идти было легче, чем взбираться по склону. Однако и солнце палило немилосердно, а прикрыть голову Лане было нечем. Она чувствовала, что тело вот-вот выкинет белый флаг. Душу же разъедали сомнения. Неужели она потратит последние силы на погоню за миражом? Умрёт, соблазнившись иллюзией?

Однако зелёное пятно не исчезало. Напротив, с каждым шагом оно мало-помалу уплотнялось. Зато сознание Ланы теперь напоминало трепещущую на ветру свечу: вспыхнет и опять потухнет. Несколько секунд боевой готовности, за которыми следует погружение в мутный морок.

Лана споткнулась, едва волоча ноги и полуослепнув от солнечных бликов. И вдруг обнаружила, что ступает не по пыли, а по мягкой, пружинящей траве.

Это был крошечный, двенадцать на двенадцать футов, газон. В центре торчал разбрызгиватель. Сейчас он не работал, однако из-за угла деревянной будки к нему тянулся шланг.

Будка тоже была маленькой, в одну комнату без дверей. За ней виднелась полуразвалившаяся деревянная лачуга, а рядом – что-то вроде ветряной мельницы: самолётный пропеллер, водружённый на ветхую башенку двадцати футов высотой.

Лана побрела вдоль шланга к его началу. Он привёл её к стальной цистерне, когда-то окрашенной, но теперь посечённой песком. Цистерна стояла на платформе из железнодорожных шпал под кустарным ветряком. Из-под земли торчала проржавевшая труба со всякими вентилями и соединительными коленами. Шланг присоединялся к крану в стенке цистерны.

– Это скважина, Патрик.

Лана отчаянно дёрнула за шланг ослабевшими руками. Он соскочил с крана. Повернула вентиль. Это было легко. И хлынула горячая, пахнущая ржавчиной и землёй вода. Лана и Патрик пили.