— Что ты сказал? — спросил Уайлд. — Тем ребятам, что над тобой смеялись?

— Что я просто развлекался, ничего такого. — Мэтью сглотнул. — Сказал, что она… что она давалка.

— Класс.

Мэтью снова закрыл глаза. Уайлд взял себя в руки:

— Ты говорил об этом с Наоми?

— Нет.

— Серьезно? — (Мэтью промолчал.) — Когда ты увидел ее в следующий раз?

— В школе, но мы сторонились друг друга. — Мэтью задумался. — Честно говоря, это я ее сторонился. Пару месяцев было совсем худо.

Уайлду страшно хотелось отпустить какое-нибудь саркастическое замечание.

— Ужасное происшествие, — сказал он. — Но я все равно не понимаю, почему ты так разволновался, когда она пропала.

— Потому что это еще не вся история.

Глаза Мэтью наполнились слезами. Сердце Уайлда ушло в пятки.

— Оправдываться не буду, ладно? Потому что мне нет оправдания. Я заглянул в тот мир, где все эти годы жила Наоми. Одним глазком, но заглянул. И это настоящий ад. Поэтому, когда Крах рассказал, как снова снискать расположение его тусовки, я согласился. Вот что важно: как я поступил, а не почему я решился на такой поступок.

— Что за поступок?

— Розыгрыш.

— Какой розыгрыш?

Он не ответил.

— Мэтью?

— Я пригласил Наоми встретиться. Ну, типа, позвал на свидание. Написал эсэмэску — мол, хочу снова увидеться, никому не говори, встретимся на том же месте за особняком Мейнардов.

— Что она ответила?

— Согласилась. — Он пожал плечами. — По-моему, обрадовалась.

Мэтью снова закрыл глаза.

— И? — Уайлд изо всех сил старался выглядеть безучастно.

— И я ее разыграл.

— Как?

— Ну, типа, не пришел.

— Мэтью, глянь на меня.

Мэтью поднял глаза.

— Сейчас не время играть словами. Что значит «типа, не пришел»?

— Не пришел. И должен был следить за ней, а когда она пришлет эсэмэску «Ты где?», нельзя было отвечать.

— Но ты ответил?

— Угу.

— Что написал?

— «Прости».

— А она?

— Ничего. Больше со мной не разговаривала.

Уайлд вспомнил, как в подвале Наоми говорила про Мэтью: «Наверное, считает, что он во всем виноват. Скажите ему, что это не так. Он тоже хочет приспособиться».

Может, Наоми простила его. Может, Мэтью ищет оправдания. Но Уайлд не собирался его оправдывать.

— Что случилось, когда Наоми была одна возле ручья?

— Появился Крах. С остальными.

— И?

— Не знаю. По крайней мере, не знал. Вот почему я обратился к бабуле. На следующий день Наоми исчезла. Я подумал… ну, сам не знаю, что я подумал. Наверное, что они с ней что-то сделали.

— Например?

— Ну не знаю я. — Он всплеснул руками. — Но все сходится. Наоми не пострадала. Ты ее нашел. Крах просто рассказал ей про этот идиотский челлендж. Вынудил ее вписаться. Вот и все.

Уайлд услышал какой-то звук. Похоже, у дома остановилась машина. Он вышел в прихожую, выглянул в окно. На подъездной дорожке стоял блестящий черный «Мерседес-Бенц SL 550». Из него вышел высокий мужчина в откровенно дизайнерских шмотках. Галантный джентльмен, он побежал к пассажирской дверце, но Лейла уже выбралась самостоятельно.

Так вот почему она сказала Уайлду, что будет поздно.

Не говоря ни слова, Уайлд спустился по лестнице и направился к задней двери. Мэтью все поймет. Они это уже проходили. Лейла не станет приглашать парня в дизайнерских шмотках в дом. Пока что не будет. Не при Мэтью. Но попросит Уайлда не приходить какое-то время, и Уайлд не будет приходить, и Лейла попробует наладить жизнь, и в итоге ничего не получится. Уайлд говорил себе: я не желаю такого исхода, не хочу его желать. Я желаю Лейле только счастья. Теперь же Лейла попробует начать отношения с этим парнем, а Уайлду останутся другие женщины. Он по-прежнему будет встречаться с Лейлой, теперь в платоническом ключе, ведь он ей нужен, а еще — тем более — он нужен своему крестнику, а потом мистер Дизайнерские Шмотки куда-то пропадет и Уайлд останется здесь на ночь. Может, в таком развитии событий нет ничего страшного. Может, все и должно так быть. Или Уайлду следует стать не таким доступным, не таким удобным для Лейлы. Может, из-за него она так запросто разрывает отношения с другими людьми. А может, и нет. Может, с Уайлдом ей лучше и поэтому она бросит мистера Дизайнерские Шмотки. Может, Уайлд смотрит на эту ситуацию с рациональной точки зрения. Может быть — ну, допустим, — ему не стоит решать, чего хочет Лейла. Что ей нужно. Как ей будет лучше.

Было уже поздно. Утром он найдет Аву О’Брайан. Может быть, она что-нибудь расскажет. Может быть, думал он, слушая, как «мерседес» отъезжает от дома, просто пора с ней повидаться.

Проснувшись в пять утра, Уайлд первым делом проверил сообщения на телефоне. Сообщений не было. Наоми до сих пор не ответила на его эсэмэску. Что это значит? Он не знал.

Уайлд надел шорты, вышел из экокапсулы и потянулся. Сделал глубокий вдох и почувствовал, как от свежего утреннего воздуха покалывает в груди. Уайлд, как обычно, решил начать день с прогулки-пробежки по лесу. Добравшись до вершины холма, он достал телефон и написал сообщение Аве О’Брайан. Спросил, можно ли зайти к ней в школу. Было пятнадцать минут шестого, и Уайлд не ожидал быстрого ответа, но увидел на экране пляшущие точки и вспомнил, что Ава тоже жаворонок. Она предложила встретиться в час дня у выхода на учительскую парковку. Уайлд написал:

Снова пляшущие точки. Наконец:

Вспомнив здоровенного бородача, Уайлд кивнул. Час дня. У выхода на парковку.

Закончил прогулку, сел в шезлонг, приступил к чтению. Сколько Уайлд себя помнил, он всегда читал запоем. Когда много лет назад его нашли лесники, Уайлд уже умел читать, и никто понять не мог, как он научился. Разумеется, эксперты пришли к выводу, что мальчик говорит неправду или что-то путает. Что кто-то кормил его, одевал, занимался его образованием. Не мог же он научиться читать сам по себе? Но Уайлд был уверен, что начал читать без посторонней помощи. Он проникал в дома и смотрел телевизор — в том числе так называемые образовательные передачи вроде «Улицы Сезам» и «Книжной радуги». К тому же в одном из домов он нашел видеокассеты с уроками чтения для маленьких детей.

Так и научился. Он был в этом уверен.

Уайлд снова задумался об анализе ДНК.