— Ладно! — сказала она уже на пороге огромной двери. — Я поеду к сестре. Если ты вернешься через два месяца, богатым ли, бедным — не имеет значения, я буду считать эту историю твоей последней безумной выходкой. — Она прочертила указательным пальцем крест на груди со стороны сердца. — Однако, если через два месяца ты не вернешься, клянусь детьми, которые, надеюсь, когда-то у меня будут и которых ты так и не захотел со мной зачать, я подам на развод.

Она вышла. Лишь спустя несколько минут Дик Карри решился поднять голову и невозмутимо произнес:

— Она вроде бы говорит серьезно.

— Очень серьезно.

— Ну и?…

— Придется поторопиться.

— Думаешь, нам удастся уложиться в два месяца?

— Кто его знает…

— А сколько этих чертовых тепуев — или как там они называются — может находиться к югу от Ориноко и к востоку от Карони?

— Тоже без понятия.

— А ты сможешь узнать тот, который нам нужен, с воздуха или же придется садиться на каждый?

— Откуда я знаю? — Король Неба начал терять терпение. — В тот день он был покрыт облаками, очертания едва просматривались, а сельва там, внизу, была всего лишь зеленым пятном. — Он пожал плечами. — МакКрэкен пытался меня запутать, заставляя все время кружить, и, надо сказать, это ему удалось. — Он тяжело вздохнул, словно признавая свое бессилие. — Может, узнаю, а может, и нет.

— Обалдеть! Вот это и называется «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что».

— Еще не поздно отказаться, — заметил его друг без тени укора в голосе. — Легче будет лететь с меньшим весом, к тому же я обязательно поделюсь с тобой добычей… — Он кивнул в сторону самолета. — Если бы не твои деньги, я бы еще несколько лет не смог бы предпринять попытку.

Товарищ, казалось, был готов испепелить его взглядом.

— И лишиться возможности запустить руки в эту дыру и достать пригоршни алмазов? — сказал он. — Даже не мечтай! Я влез в это дело не ради того, чтобы разбогатеть. Я влез потому, что всякий раз, когда ты мне рассказывал, как ты приземлился на эту чертову гору и как этот тип вышел из тумана, неся сокровища, меня пробирала дрожь и переполняла черная зависть.

— Вирджиния права… ты чокнутый.

— Разве тебе эта история не кажется чудесной?

— Еще какой!

Они вновь принялись за работу, и спустя три дня Джимми Эйнджел решил, что пора отравляться в путь. Он и не подозревал, что это путешествие откроет перед ним узкие — не протиснуться — двери в бессмертие.

Никто не пришел их проводить и не помахал вслед белым платочком, не пожелал счастливого пути и удачи, когда колеса самолета оторвались от земли Колорадо.

Да ведь никому, за исключением Вирджинии Эйнджел, которая была уже далеко, было неведомо, зачем и в какое богом забытое место они летят.

Говоря по правде, если подумать, целью их путешествия была вовсе не Венесуэльская Гвиана. На самом деле они летели в страну мечты и фантазии — эту далекую и неопределенную страну, куда любой человек мечтает однажды добраться хотя бы на борту такого хрупкого аппарата, как «Джипси Моз», выпущенного в 1927 году.

И вот тут, практически с самого начала, обнаружилось одно весьма тревожное обстоятельство: Дику Карри совершенно не понравилось летать на самолете.

Можно объяснить это чем угодно — головокружением, страхом летать, боязнью высоты или укачиванием, — только с той минуты, как он увидел людей размером с муравьев, он закрыл глаза, сжал кулаки и положился на Создателя. Единственное, что Тот сделал ради него, так это надоумил беднягу блевать с подветренной стороны, чтобы не добавлять к своим неисчислимым страданиям еще и зловоние.

Первый этап путешествия, к счастью, прошел спокойно, с короткими остановками на отдых в Амарильо и Абилене и конечной — в Сан-Антонио-де-Техас, куда бывший автогонщик прибыл, что называется, совсем разбитым.

— Наверно, тебе лучше вернуться назад на поезде, — во время ужина посоветовал Джимми Эйнджел своему товарищу, который был не в состоянии влить в себя хотя бы глоток чая и с ужасом смотрел, как он ест. — Сегодня был на редкость спокойный день, и меня пугает мысль о том, что случится, когда мы доберемся до гор.

— Нет!

— Ну, ты сам подумай! — настаивал пилот. — Если у тебя кружится голова, это никогда не пройдет, потому что врачи утверждают, что с этим ничего нельзя поделать. Храбрость тут ни при чем. Можно, находясь на земле, быть самым храбрым человеком на свете, а на высоте чувствовать себя совершенно незащищенным.

— Я справлюсь.

— А то, что тебя укачивает? Как ты с этим справишься? Способа справиться с тошнотой еще не придумали.

— Я читал, что лорд Нельсон страдал от морской болезни, однако это не помешало ему стать самым знаменитым адмиралом за всю историю. Раз он справился, значит, и я смогу.

— Как знаешь!.. — только и сказал на это его спутник, отрезая огромный кусок мяса, который затем обмакнул в коричневый соус с резким пикантным запахом. — Если я могу что-нибудь для тебя сделать, ты только скажи.

— Можешь, — поспешно проговорил тот. — Не клади это в рот, пока я не выберусь отсюда на свежий воздух.

Он пулей вылетел из зала, а Король Неба, явно обеспокоенный, погрузился в раздумья. Уж кому-кому, а ему было прекрасно известно, что предстоящий перелет готовит им немало неприятных сюрпризов, когда необходимо быть уверенным в физической и моральной выносливости спутника.

Он невольно улыбнулся, вспомнив, как Джон МакКрэкен справлялся с трудностями во время их незабываемой эскапады в далекие горы Гвианского щита и с какой невозмутимостью этот необычный, действительно выдающийся человек смотрел в лицо опасности, даже когда видавший виды «Бристоль-Пипер» влетел в самую середину темной грозовой тучи.

Сильная личность этот шотландец!

Чрезвычайно мужественный человек: даже когда сообщил, что врачи дают ему от силы год, произнес это, не меняя выражения лица и без тени печали в голосе.

Джимми Эйнджел, повстречавший немало отважных людей, как на войне, так и в мирной жизни, был вынужден признать, что Джон МакКрэкен был в этом списке одним из первых.

Что, впрочем, не означало, что летчик хотя бы на мгновение усомнился в мужестве Дика Карри: тот, на его памяти, не раз заглядывал в лицо смерти, сидя за рулем гоночной машины, однако, представляя себе, какие горькие мысли одолевают сейчас его товарища, решил остаться в Сан-Антонио еще на день, чтобы дать тому время все взвесить и, возможно, принять мудрое решение вернуться в Колорадо.

— Ни в коем случае! — тут же отреагировал его друг. — Я уже много лет назад понял, что самое лучшее, что ты можешь сделать, потерпев аварию, это залезть в другую машину и продолжить гонку, потому что, если этого не сделать, рискуешь больше никогда не участвовать в гонках. Мы вылетим на рассвете!