воздуха, а затем выдыхаю его. Тяжело сглатываю и поднимаю на нее свои глаза. — Мне жаль, что я признался тебе в любви в машине. Понимаю, что это чертовски не романтично, но..

Не успеваю договорить, потому что Оливия отстегивает ремень и льнет ко мне в поцелуе. Она целует меня так, словно я только что изобрел телепорт, о котором она меня просила. Ощущения, которые дарят прикосновения ее нежных губ, растекаются по моему телу, как огненная лава извергающегося вулкана. Своей маленькой ладонью Лив поглаживает мою скулу, пока ее другая рука зарывается в мои волосы. Я прижимаю ее к себе и перетягиваю на свои колени.

Мы целуемся, снова и снова сводя друг друга с ума. Вместе проваливаемся куда-то глубоко вниз, летим в бездну, ощущая чувство свободного падения. И когда, наконец, отрываемся друг от друга, пытаясь отдышаться, за окном уже кромешная тьма.

***

Оливия.

Остин сказал, что любит меня.

Остин меня любит.

Любит. Меня!

Не могу поверить.

И я… не ответила.

Я растерялась.

Испугалась.

Не знаю.

— Мы приехали, — улыбается Остин и заглушает двигатель «Ягуара».

Смотрю в окно, пытаясь что-то разглядеть, но это бессмысленно. На улице уже так темно, что я не вижу ничего кроме тусклого света фонаря, освещающего кирпичное здание с изгородью из плюща вдоль его стены. Открываю дверь и неторопливо выхожу. Тишина вокруг оглушает меня, ее нарушает только звук шагов Остина по асфальту и мое сумасшедшее сердцебиение.

— Ну и где мы?

— Узнаешь только завтра.

— Это нечестно!

— Мышонок, ты сама набросилась на меня в машине, — усмехается он.

— Ты сегодня спишь на диване! — выплевываю я.

— Боюсь, номер в этом деревенском гостевом доме такой маленький, что там не поместился бы диван, — снова усмехается Остин и подходит ко мне ближе.

— Ты сказал моему отцу, что будешь спать на диване!

— А еще я сказал ему, что буду спать в одежде, думаешь, так и будет?

У меня отвисает челюсть.

Остин притягивает меня к себе и целует. Запускаю пальцы ему в волосы и слегка тяну, зарываясь в них. Он углубляет поцелуй, и я снова пропадаю. Теряюсь. Тону.

Как сильно я люблю его целовать. Люблю его вкус. Эти ямочки на щеках, когда он усмехается. Руки, которые касаются меня повсюду. Чувство безопасности, которое ощущаю, когда он рядом. Люблю его. Всего.

От этой мысли отстраняюсь от него и признание практически срывается с моих губ, но тут мой телефон звонит в кармане.

Очень вовремя.

Издаю стон отчаяния, когда достаю его и вижу на нем имя отца.

— Оливия Джонсон, понятия не имею, как ты будешь объяснять своим родителям, почему так и не открыла подарок, но даже не смей винить в этом меня, — усмехается Остин, когда я показываю ему экран телефона.

Закатываю глаза и отвечаю на звонок.

— Привет, пап!

— Детка, ты открыла подарок?

— Мммм. Еще нет. Мы только приехали.

Молчание.

— Мы. эм. сделали вынужденную остановку. Поэтому ехали чуть дольше, — тараторю я.

Молчание.

— Вы же одеты?

— Господи, папа, да!

— Хорошо. Открой тогда уже завтра, ладно?

— Ладно.

— С днем рождения, тыковка. Мы любим тебя.

— И я вас.

Сбрасываю звонок и поворачиваюсь к Остину.

— Почему я должна была открыть подарок, когда мы приедем сюда?

— Завтра. Все узнаешь завтра, Мышонок. — Он целует меня в висок и открывает багажник «Ягуара», чтобы достать из него наши вещи.

Глава 24

Оливия.

Осматриваюсь вокруг, пытаясь разглядеть хоть какие-то подсказки того, где мы находимся. Но здесь нет ни надписей, ни указателей, ничего. Вокруг темно, мы определенно в какой-то глуши! Подходим к большой кованной арочной двери с ручкой форме льва, Остин стучит по двери ее кольцом, и спустя мгновение дверь открывается.

— Наконец-то вы добрались, — улыбается пожилая седовласая женщина, стоящая на пороге. — Я уже заждалась вас!

— Простите, мэм!

— Ох, ничего страшного, милый! Вы же ехали из самого Манчестера! Проходите, для вас уже все готово!

— Вы не присоединитесь к нам? — спрашивает у нее Остин.

Женщина улыбается и протягивает ему ключ.

— Спасибо за предложение, но думаю, вы хотите побыть вдвоем. Ваша комната находится наверху. Вторая дверь справа. А пока раздевайтесь и проходите на кухню.

— Больше спасибо, — улыбается мой парень и благодарно ей кивает.

— Спасибо, — добавляю я и прохожу вперед.

С высокого потолка свисает лампа с красным тканевым абажуром. Ее яркий желтый свет освещает маленькое пространство прихожей. Справа от нас стоит двухдверный деревянный шкаф, в который мы вешаем свою верхнюю одежду, а затем проходим по небольшому темному коридору дальше и оказываемся на небольшой кухне, которую освещает лишь старинный подсвечник по центру стоящего у окна стола, накрытого на двоих.

Я замираю и поворачиваюсь к Остину. На его губах, как всегда, та самая милая улыбочка, от которой я теряю голову.

— С днем рождения, Мышонок, — произносит он, притягивая меня за талию к себе. Жду, что он вновь меня поцелует, но он лишь шепчет мне в губы: — У меня есть для тебя подарок.

— Разве эта поездка — не подарок?

Отрицательно кивает головой.

— Ее я придумал до того, как узнал о твоем девятнадцатилетии.

— Ладно. И ты расскажешь, что за подарок? Или это тоже только завтра?

Остин улыбается и нежно касается моих губ.

Господи.

Как он целуется. Я бы никогда не подумала, что можно делать это так чувственно. Каждый следующий наш поцелуй лучше предыдущего. Казалось бы, ну чем уже удивлять, если мы целовались уже сотню раз. Но нет. Я все еще каждый раз покрываюсь мурашками, наслаждаясь его вкусными губами и горячим дыханием. Остин отстраняется от моих губ и поглаживает меня по щеке большим пальцем правой руки.

— Давай сначала поужинаем. Я чертовски проголодался.

Улыбаюсь и прикусываю губу, а затем сажусь за круглый стол с гобеленовой скатертью в мелкий цветочек. В его центре стоит блюдо с пирогом, кажется, мясным, а в кувшине рядом с ним — морс. Остин достает из кармана свечу и устанавливает ее в центр пирога, а затем зажигает ее спичками, лежащими на столе.

— Загадай желание, Мышонок.

Я смотрю на него, затаив дыхание, и понимаю, что мое самое главное желание уже сбылось. Я люблю. И я любима. Я всегда мечтала о такой любви, как у моих родителей. И теперь у меня есть Остин.

— Что, если мое желание уже сбылось?

— Тогда загадай, чтобы изобрели вакцину от рака!

Я усмехаюсь и задуваю свечу. Остин наклоняется ко мне и оставляет на моих губах легкий поцелуй. Смущенно улыбаюсь, пока Остин берет лопатку и кладет кусочек пирога