Все последующие события происходили словно восне. Я ничего не видела, ничего не слышала и совершенно ничего не понимала. Втот момент, когда я совершала преступление, я просто не понимала, что я егосовершаю. Я не думала о последствиях, о том, что нужно будет ответить по всейстрогости закона. Я не думала о своей размеренной жизни, о своей стабильнойработе, о карьере, о том, что в банке меня ценят, любят и уважают. Я не думалао том, что руководство банка повысило мне зарплату, что через несколько днейдолжна была получить премию, о том, что буквально в ближайшие дни меня ожидалоповышение по служебной лестнице. Я просто видела аккуратно сложенные пачкиденег, перевязанные цветными резинками. Я смотрела на эти деньги другимвзглядом… Совершенно новым взглядом, которым я никогда не смотрела на нихраньше… Взглядом не того человека, который хочет их посчитать, а взглядомчеловека, который рассчитывает их украсть.

Ровно восемнадцать пачек по десять тысячдолларов в каждой. Ровно восемнадцать пачек… Сегодня же Маринка вылетит в Питери рассчитается с Виталием, который поставил ее на счетчик. Значит, ссегодняшнего дня ей больше ничего не будет угрожать. Угрожать будут мне… Ссегодняшнего дня я ухожу на больничный и вернусь на работу только тогда, когдаБорис достанет деньги. Хоть бы он сделал это быстрее! Недостачу обнаружатсегодня вечером, но я буду уже на больничном. Подозрения сразу падут на меня,потому что я сегодня странно себя вела и одна оставалась в хранилище. Значит,ко мне сегодня вечером приедет милиция. Значит, с сегодняшнего вечера я недолжна появляться дома. Придется пожить пока на даче. Борис скажет, что соседивидели, как я упала в обморок прямо у самого подъезда и что меня увезли вбольницу в машине «скорой помощи». В какую именно больницу, он сам не знает,очень сильно переживает и меня разыскивает. По крайней мере я смогу выигратьвремя. Может, я попала в реанимацию, нахожусь в коме и не могу назвать нифамилии, ни адреса… Когда Борис принесет деньги, я положу их туда, где ихместо, где они и должны быть.

Как только деньги перекочевали в мою сумку, яподошла к столику, на котором стоял графин с водой, и, налив себе полный стаканводы, выпила его залпом. Немного отдышавшись, я сжала кулаки и приготовилась кдальнейшим действиям. Только бы не сойти с ума и доделать начатое до самогоконца… Только бы суметь все это выдержать… Только бы моя сестра осталась жива…Только бы…

Я достала мобильный, набрала номер Бориса ибыстро проговорила:

– Деньги у меня в сумке. Пожалуйста, подъезжайкак можно скорее. Только не к самому банку, а остановись за три дома, у аптеки.Я не могу уйти насовсем. Это будет очень подозрительно. Я сделаю вид, чтовышла, чтобы купить таблетки от головной боли. Когда ты будешь?

– Уже еду. Я ехал на работу, но сейчасразворачиваюсь и еду к тебе. Буду минут через пятнадцать.

– Постарайся быстрее. Иначе я просто сойду сума или положу деньги обратно туда, где их взяла.

– Нина, я уже еду!!!

Повесив сумку на плечо, я подошла к двери иприслушалась. За дверью было тихо, и эта тишина показалась мне зловещей иподозрительной. Перекрестившись, я зашептала:

– Боже, пронеси… Пронеси, Господи… Мне этихденег не надо. Я же не для себя, а для сестры стараюсь. Господи милосердный,сделай, пожалуйста, так, чтобы я смогла беспрепятственно выйти из банка.Пожалуйста, сделай…

Я осторожно приоткрыла дверь. Увидев сидящегов коридоре охранника, я резким движением расстегнула все пуговицы на блузке,вздыбила грудь, убедилась, что из-под блузки виднеется кружевной лифчик, и,прижав руку ко лбу, спросила:

– Денис, а ты что не обедаешь?

– Меня еще Иван не сменил. А ты кудасобралась? Зачем хранилище бросила? Вика сказала, что ты на обед не пойдешь.

Я приняла вызывающую позу. Охранник не смотрелна мою сумку, полную денег, она интересовала его меньше всего. Уставившись намой видневшийся из-под блузки кружевной лифчик, он тяжело дышал.

– Деня, ты что уставился?

– А ты чего так пуговицы расстегнула?Специально? Что-то я не припомню, чтобы ты так раньше ходила.

– Для кого специально-то? Для тебя, что ли?

– Хотя бы и для меня.

– Вот еще! – театрально фыркнула я. – Больнонадо.

– А может, ты меня совратить хочешь…

– Тебя?!

– Меня.

– Да я замужняя женщина. Я каждую ночь своегомужа совращаю.

– Так уж и каждую? Он у тебя что, гигант?

– Ну не слабак, это уж точно.

– Не надоел еще?

– Пока нет, но как надоест, ты первым узнаешь.А пуговицы я расстегнула, потому что мне жарко.

– Да я бы не сказал, что сейчас очень жарко.

– Я заболела… У меня все тело горит, а ужгрудь особенно.

– Того и гляди, вывалится… – Охранник былсмущен, но все же не отводил взгляда от моей груди. – Куда собралась? – наконецопомнился он и посмотрел в сторону хранилища. – Не принято без присмотраоставлять…

– Чужой не зайдет. Ты тогда на какой черт тутсидишь? Я на пару минут выскочу. Только до аптеки добегу.

– Может, Вику дождешься?

– Да ты что, шутишь, что ли?! У меня приступмигрени. Я быстро сбегаю, никто и не заметит. Голова вот-вот взорвется.

– Нинка, но ведь не положено хранилищеоставлять!

– Ну что ты заладил как попугай! Положено, неположено… Мы с тобой в такой экзотической стране живем, где у всех на всеположено. Ладно, расслабься. Все на обеде.

– Кирилл Андреевич в своем кабинете закрылся.На обед не пошел.

– Ты же прекрасно знаешь, что раньше, чемчерез час, он не откроет. Он же не один там закрылся, а с Танькой, кассиршей.Можно подумать, они в первый раз закрылись! Про них весь банк шепчется. Онисебе обед прямо в кабинет закажут, а сами занимаются там более интереснымивещами.

– Танюха знает, с кем шашни крутить. Если онаи дальше в таких отношениях с Кириллом состоять будет, то далеко пойдет. Он еенормально по служебной лестнице двинет.

– Вот и пусть двигает. Она девушка видная,холостая, ничем не обремененная.

– Но ведь Кирилл женат.

– И что?

– Как – что?