Особо отпрашиваться у начальства даже непришлось. Мои покрасневшие глаза, моя чрезмерная бледность и черные круги подглазами сказали за меня все. Когда я вышла на улицу и вдохнула свежего воздуха,я ощутила, что это не просто воздух, это воздух свободы. Там, позади меня,остался мой банк и недостача, которая обнаружится буквально через несколькочасов. Перепуганная служба безопасности… Сотрудники милиции, «разбор полетов»,детектор лжи…

Сев за руль, я посмотрела на часы и поняла,что у меня в запасе есть полчаса, поехала к ближайшему кафе. У барной стойки яглухо произнесла:

– Лекарство от души.

– Что? – не поняла меня официантка.

– Я говорю, мне нужно лекарство, чтобы душа неболела.

– Девушка, я вас не понимаю. – Онаподозрительно оглядела меня. – Вы что, хотите выпить?

– Да! – Я улыбнулась, обрадовавшись тому, чтоменя наконец-то поняли. – Несколько капель коньяка, если можно.

– Мы наливаем коньяк порциями.

– Тогда налейте мне порцию.

– Какую? – Девушка смотрела на меня как надушевнобольную и не скрывала своего раздражения.

– Не знаю, на ваше усмотрение.

– Я вообще коньяк не пью, но если вы просилименя налить несколько капель, то мне кажется, вам будет достаточно и пятидесятиграммов.

– Значит, налейте мне пятьдесят граммов.

Сев за первый попавшийся столик, я махомвыпила коньяк и почувствовала, как одеревенел мой язык. Мне хотелось позвонитьмужу, узнать, отправил ли он Маринку в Питер, ждет ли меня дома, но я не сталазвонить, у меня просто не было на это сил. Заказав у внимательно наблюдавшей ичересчур любопытной официантки еще пятьдесят граммов коньяка, я получила нетолько заказанную порцию, но и малоприятную фразу:

– А ведь просила несколько капель…

– Я не просила. Я заказывала, – поправила яофициантку.

– Девушка, может, вам стакан налить?

Я не ответила. И на это у меня не было сил. Вдругой ситуации я бы обязательно сцепилась с импульсивной девушкой, стоящей забарной стойкой, наговорила кучу гадостей, потребовала бы жалобную книгу,вызвала начальство, припугнула бы всю эту компанию комитетом по защите правпотребителей, но только не сейчас. А сейчас… В этом кафе, за этим столиком, мнестало казаться, что я просто схожу с ума. Медленно, верно. Мне вдругпоказалось, что это не я, все случившееся в последние дни не моя жизнь… Я быникогда не могла попасть на день рождения, где расстреляли всех гостей и где япо счастливой случайности осталась жива… Я бы никогда не изменила своему мужу смужчиной, которого не знала и часа, и уж тем более в той, другой жизни я бы неограбила банк. Никогда… Я закрыла глаза и представила допрашивающего меняследователя, судью, выносящего мне суровый приговор, врача, проверяющего меняна вменяемость. Различные изоляторы, зону, а быть может, и психиатрическуюлечебницу… Я попаду в ад, где надо мной будут издеваться безжалостные черти…

От всех этих страшных мыслей голова пошлакругом, я сорвалась с места, бросилась в машину и помчалась домой. Странно, номашины Бориса у подъезда не было. Неужели он еще не посадил Маринку на самолет?Окинув взглядом двор, я достала мобильник и набрала номер мужа.

– Абонент не отвечает или временно недоступен, – послышался издевательский женский голос. – Пожалуйста, перезвонитепозднее.

– Это мы сами разберемся, когда нам надо будетпозвонить. Еще ты меня будешь учить, – сердито пробурчала я себе под нос исунула мобильник в сумочку. – Мало того что вовремя не вернулся, так ещемобильник не зарядил. Видимо, батарейка села.

Я решила на всякий случай позвонить сестре.Когда все тот же издевательский голос сказал мне, что абонент не доступен, яособо не удивилась, ни на минуту не сомневалась, что Маринка уже летит.

Поднявшись домой, я быстро открыла входнуюдверь, неслышно скинула туфли и увидела, что на автоответчике горит краснаялампочка. Значит, было сообщение. Слегка массируя раскалывающуюся голову, яслушала запись.