– С клыками, – подтвердил староста. – С такими клыками, что бревна из сруба вырвать может.

– А с чего у вас эта свинья завелась? – спросил Ригард, быстро поедая несоленую икру.

– Два года назад с Черного леса пришла, – пояснил Гектор. – Сначала рыбу жрала – выскакивала перед рыбаками и пугала, чтобы они мешки бросали. Полмешка сжирала, и три дня ее не видели. Потом стала расти, уже ей и мешка мало было, одного рыбака ограбит – другого на берегу ждет, а они-то, когда на фонари ловят, в темноте уже причаливают.

– На фонари? – спросил Клаус.

– На фонари у нас самая ловля, – сказала из угла Гизелла. Клаус и Гектор одновременно повернулись в ее сторону, и она смущенно поправила прическу.

– Это правда про серебро с каждого двора? – спросил Ригард, доев икру.

– Ты про награду? – уточнил Гектор.

– Да, про нее. Нам говорили – по серебряному талеру с каждого дома, это так?

– Правильно говорили, с каждого жилого. Те, что пустые, уже не платят.

– А много пустых? – поинтересовался Клаус.

– В том году было три, в этом – семь.

– А куда люди подевались?

– Свинья пожрала…

Клаус с Ригардом переглянулись, и это не ускользнуло от внимания Гектора.

– Ну что, может, завтра с утра обратно в город? – усмехнулся он.

– Нет, почему же? Мы готовы вам помочь, – сказал Клаус.

– И что – уже кому-то помогали?

– Да, помогали.

– Было дело, – весомо дополнил Ригард, не собираясь уточнять, с кем именно они сражались.

– И что, получилось? – уточнил Гектор уже серьезнее.

– Было трудно, – признался Клаус. – Но справились.

– Хотя и получили ранения, – добавил Ригард. – Я несколько дней хромал.

Они помолчали. Гектор задумчиво смотрел на молодых охотников. Хоть молоды и тщедушны, зато дорого одеты. Может, оттого и дорого, что работой заслужили?

– А чего же при вас нету ни мечей, ни арбалетов? Или вы колдовством каким сильны?

– Нет, колдовству мы не обучены. Но всегда можно выдумать какую-нибудь хитрость, что против зверя, что против иного врага… – со значением произнес Клаус.

Гектор еще немного помолчал, затем поднялся:

– Ну что же, ночь у Гизеллы перетерпите, а утром вас Рой на место отведет, покажет, где обитает свинья эта… Чего нужно будет – у него возьмете, а там посмотрим, что у вас получится.

С этими словами староста кивнул хозяйке и вышел в коридор.

Гизелла сейчас же забрала пустое блюдо и вышла следом, но едва закрыла дверь, столкнулась с Гектором.

– Гизелла! – горячо зашептал он, хватая ее за талию.

– Пусти, Гектор, не до тебя сейчас… Пусти, тарелку уроню!

– Поди ко мне хозяйкой, Гизелла! Я по тебе давно сохну – ты же знаешь!

– Убери руки! Да что же это такое?! Как я к тебе хозяйкой пойду, у тебя жена законная?!

– Хворает она, два года уже хворает… Ты только скажи, я ее сразу на корм ракам…

– А детям что скажешь? – усмехнулась Гизелла, освобождаясь от объятий старосты.

– А что дети? Они у меня с пониманием.

– Нет, Гектор, я тебе и раньше говорила, и теперь повторю – закончим этот разговор. Стара я уже, чтобы с мужиками обниматься, у меня сын взрослый. Женю его и внуков нянчить буду.

Гектор перевел дух, огладил бороду и вышел на крыльцо. Затем повернулся и сказал:

– Я тебя не тороплю, Гизелла, я буду ждать сколько надо.

И ушел. Хлопнула калитка, и стало тихо.

В коридор из комнаты вышел Рой.

– Староста ушел? – спросил он мать, стоявшую в коридоре с блюдом.

– Только что…

Рой вышел на крыльцо и посмотрел в сторону соседского дома.

– А хочешь я его убью? – вдруг спросил он.

– Нет, не хочу, – ответила она и пошла на кухню, где потрескивала дровами печь.

Сбросила объедки в ведро для поросенка, потом достала две чашки и налила в них заваренный на смородиновых листьях отвар, бросив для сладости по куску медового сахара.

Затем выглянула в коридор – Роя видно не было. Гизелла шагнула к небольшому настенному зеркалу, поправила волосы и, немного поколебавшись, развязала на блузке шнурок.

Снова выглянула в коридор, сделала разрез пошире и, подхватив чашки со сладким отварам, пошла к гостям.

– Ну, хозяйка, вы нам все носите и носите! – обрадовался тот, что сидел на дальнем конце стола и ел за троих. Но Гизеллу интересовал другой. Ему она подала чашку без спешки, склонившись перед ним так, чтобы он понял – это для него.

Дом Гизеллы оказался куда просторнее, чем выглядел с улицы. В задней его части имелась квадратная пристройка, рассчитанная на хранение сушеной рыбы и старых сетей. В одном из небольших отделений этой пристройки хозяйка устроила гостям постель, набросив поверх мягких сетей большой кусок льняной ткани.

Под голову им достались мешки, в которые были положены старые овчины, и получилась роскошная постель, о какой приятелям за последние дни не приходилось даже мечтать.

– А где отхожее место, спросил? – укладываясь в темноте, поинтересовался Ригард.

– Хозяйка сказала – в коридоре слева дверца.

– Ведро там?

– Нет, прямо отхожее место…

– Фаянс, что ли?

– Не знаю, я там не был. Я и фаянс ни разу не видел.

– А я видел.

– И где же?

– В доме бургомистра.

– А как же ты туда пробрался?

– Копченых кур на кухню приносил, а обратно мамаша меня через покои провела. Открыла одну дверцу и говорит: ну-ка, Ригард, загляни… Я заглянул и поразился прямо, это оказалось отхожее место с фаянсом. Там все чисто и вода журчит. А еще зеркало большое и розовым маслом пахнет.

– Иди ты…

– Честное слово!

Они помолчали, потом Клаус сказал:

– Не может того быть.

– Чего не может?

– Чтобы здесь, в деревне и сразу – фаянс.

– Да, это вряд ли.

Они помолчали. После сытного ужина сон не шел.

– Ты думал, как свинью ловить будем?

– Думал, но пока в общем.

– Ну и как?

– Яму копать придется. Если эта свинья здоровая, а она, судя по рассказам, очень здоровая, нам с ней просто так не сладить.

– Не сладить, – согласился Ригард и почесался. – Вроде блох здесь нету, правильно?