Но все-таки один вопрос его беспокоил.

– Что стало с моим предшественником? – спросил он.

Триумвиры опять переглянулись. Заговорил Мышастый.

– Предтеча умер, – ответил он кратко.

– Это я понимаю, – сказал Буш. – Но почему?

– Потому что спутал себя со страной, – отвечал Мышастый. – Он состарился, стал жестким, ригидным. Если бы он просто думал о власти, выгоде, женщинах, ну или даже мужчинах – это все было бы еще ничего. Но в нем проснулась гигантомания. Величие государства, готовность пожертвовать всем ради этого, прочие сверхценные и самоубийственные идеи. Он сделался неуправляем и способен на все. А у нас, вы знаете, ядерная держава. Так ведь можно погубить не только отдельную страну, но и весь мир. Вот поэтому он и умер.

– Я не умру, не надейтесь, – предупредил Буш.

– Ни в коем случае, – кивнул головой Мышастый. – У нас на вас совершенно другие планы…

Они ушли, поклонившись ему особым поклоном – троекратным простиранием, как китайскому императору, объяснил позже Хабанера. Они ушли, а он остался один. Впрочем, нет, не совсем один. За прозрачной пластиковой стенкой террариума сидел и пялился на него огромный бурый варан, весь в старческих складках и пятнистых морщинах, как ветеран народного просвещения.

– Ну что, хвостатый? – Буш подошел к террариуму, щелкнул по стенке. – Тебя, небось, тоже уговаривали стать базилевсом? Говорили, что покараешь всех своих врагов, что все бабы будут твои – так я понимаю? Но только ты умнее меня оказался, не попался на эту удочку…

Варан, глядевший на него неподвижно, вдруг приподнялся на коротких лапах и издал сдавленный звук. Зоб его заходил ходуном, как будто он попытался то ли проглотить что-то, то ли, напротив, сказать вслух.

– Тошнит тебя? – догадался Буш. – Понимаю, меня самого тошнит от всех этих дел. А может, просто съел что-то не то? Вот тоже проблема, в любой момент подкинут какую-нибудь гадость – и прости-прощай. Может, мне императорского дегустатора завести, пусть пробует сначала, а потом уж я? Или уж это слишком по-базилевски будет, по-потентатски, как думаешь?

Варан ничего не ответил, только нажилился, втянул голову, дважды дрогнул зобом, судорожно открыл пасть и вдруг вывернулся, изверг на пол своего аквариума что-то маленькое, белое, запачканное в вязких желудочных соках.

Буш попятился, как будто варан был диверсантом и мог выплюнуть что-то опасное: гранату, например, или химический элемент полоний, шестнадцатая группа шестого периода, восемьдесят четвертый атомный номер. И хоть Буш не знал точно, как выглядит полоний, но почему-то решил, что все-таки нет, не может быть, чтобы варан плевался полонием, должно быть что-то другое. Да и любопытство, в конце концов, взяло все-таки верх, подталкивало посмотреть, удостовериться. Он сделал шаг вперед, наклонился пониже, пригляделся и разглядел наконец, что такое выплюнул чудовищный зверь.

Это была обычная usb-флэшка.

Буш обескураженно покачал головой.

– Э, брат, что же дальше-то будет? – заметил он варану. – Сейчас флэшками плюешься, потом, того и гляди, начнешь ноутбуками гадить… В другое время, конечно, мы бы с тобой электронный магазин открыли, обогатились бы не по-детски. Но сейчас извини, не до этого.

Варан, будто поняв замешательство новоявленного потентата, подошел поближе к флэшке и подтолкнул ее носом – один раз, другой, третий. Флэшка отскочила, перевернулась, ударилась о стену. Варан смотрел на человека, не отрывая глаз. Буш поневоле задумался.

– Ты серьезно? Хочешь, чтобы я это взял? – спросил он неуверенно и сам себя выругал за длинный язык: ему бы просто отвернуться, уйти прочь, а флэшку бы уборщики выловили. Но было поздно, вопрос уже прозвучал, а варан медленно, очень медленно поднял голову и опустил ее вниз. Буш был готов поклясться, что зверь понял его вопрос и ответил на него утвердительно.

– А может, лучше охрану… – сделал он последний робкий заход.

Варан злобно оскалил желтые зубы и зашипел, как огнетушитель. Стало окончательно ясно, что с содержимым драконовой утробы придется разбираться самому.

Буш извлек из кармана носовой платок с вензелем базилевса – платками и другими знаками верховной власти снабдили его еще утром и обещали снабжать по необходимости. Борясь со рвотными позывами, базилевс осторожно приоткрыл дверь вольера, сунул руку с платком внутрь, внимательно следил за вараном – не бросится ли? Но варан демонстративно отвернул морду в сторону – бери, не спрашивай.

И он взял.

Преодолевая отвращение, как мог, вытер флэшку платком – она, кстати, не сильно-то и испачкалась, он ожидал худшего, вставил в ноутбук. Теперь, конечно, придется менять компьютер, наверняка испортится, но любопытство оказалось сильнее брезгливости. Ни разу до этого он не слышал, чтобы вараны плевались флэшками, вот уж поистине, не дворец базилевса, а арабская сказка тысячи и одной ночи.

Компьютер пожурчал немного, пробуя флэшку на вкус, Буш даже подумал, что не примет, срыгнет, повреждена смертельными кислотами варанова желудка. Но тот как ни в чем не бывало проглотил флэшку и отразил на экране в папке «Устройства и диски». Буш дважды щелкнул мышкой, открылась папка «Наследнику».

Он удивился: наследнику – это же ему. Но от кого и почему таким диким путем – через драконью утробу – пришло ему письмо, понять он не мог. Пожал плечами, подвел курсор к папке, открыл ее и увидел несколько видеофайлов. Щелкнул по первому.

На экране развернулось темное окно видеозаписи. Из окна этого глядело его собственное лицо – но только старое, измученное, страдающее. Сомнений быть не могло, это был он, потентат.

Точнее не он, а его предтеча, который, как говорили члены триумвирата, внезапно заболел и умер. Здесь, на экране, он был еще живой, и он говорил, обращаясь к нему, своему наследнику.

– Здравствуй, базилевс, – хрипло сказал с экрана живой мертвец. – Шансов, что эта запись окажется у тебя, немного. Но если все-таки ты это смотришь, значит, триумвиры устроили переворот и меня уже нет на свете.

Он прикрыл глаза, помолчал и закончил:

– Или, что еще хуже, я пока жив…

На двадцать четвертый этаж Приметливый поднялся пешком, по черной лестнице, лифта вызывать не стал. Постороннему взгляду предосторожность эта могла показаться лишней, ненужной, но он никогда не делал ничего лишнего. Лифт был вратами в провал, в неудачу: внутри работала камера наблюдения, там мог оказаться нежелательный попутчик, да и, в конце концов, кабина могла просто застрять между этажами. Бывший батальонный разведчик, Приметливый знал, как много зависит от грубой случайности. А случайности он допустить не мог – ни грубой, никакой, это была непозволительная роскошь.

Чердак, куда вела ржавая пожарная лестница, оказался заперт на висячий замок. Препятствие это задержало его ровно на полминуты, да и то только потому, что осторожничал, прерывался и прислушивался, не идет ли кто? Не понадобилась даже отмычка, у него был свой ключ от чердака. Два дня назад Приметливый снял проржавевший казенный замок, который в любой миг могло заклинить, и заменил его своим собственным, по виду точно таким же, но идеально смазанным и готовым открыться при самом легком прикосновении.