И Эвтерпа согласилась: Джардины и Парва были связаны в течение многих столетий через самого Кадмуса Парва-Джардина и его отца Ликуса. Оба великих мужа жили здесь, в Моуте. И их похожие друг на друга портреты до сих пор висели на стенах дома. Их лица были знакомы Эвтерпе, как лицо сестры и родителей. И Сильюн очень походил на них – даже больше, чем на рыжеволосых и зеленоглазых Джардинов.

– Хочешь осмотреть дом? Там есть портреты, которые, думаю, тебе понравятся.

Мальчик улыбнулся на удивление так же озорно, как и ее сестра.

Когда они переходили из одной комнаты в другую, Сильюн смотрел на все широко открытыми глазами и рукой касался практически каждого предмета на своем пути. В зале костяшками пальцев постучал по доспехам, в коридоре принялся теребить нитки на гобелене, пока Эвтерпа его не одернула. Он даже остановился, чтобы понюхать цветы, которые она срезала утром в саду и поставила в вазу в гостиной. Совершенно очевидно, он был умным ребенком, и Эвтерпа подумала, что догадывается, какая комната ему понравится больше всего.

Стоило открыть дубовые двери библиотеки, и мальчик вбежал туда. Закружился на одном месте, подняв восхищенное лицо и купаясь в полосах солнечного света, который лился сквозь защитные жалюзи. Он переходил от одного шкафа к другому, снимал с полок книги, открывал их, осторожно придерживая за корешки. Листал и только потом ставил на место.

Эвтерпа не удивилась, что Сильюн Джардин стал навещать ее регулярно. Она читала понравившиеся ему книги, одна из них была «Сказания о короле». Они вместе гуляли по саду и окрестностям поместья, и Эвтерпа показывала ему удивительные растения и замечательные скульптуры. Особенно Сильюну нравилось, когда она рассказывала ему о своем детстве, о тех приключениях и передрягах, в которые ее вовлекала отважная младшая сестра.

– Расскажите, как вы с Талией катались на коньках, – умолял Сильюн.

И Эвтерпа снова рассказывала о любимом приключении. В середине лета они устроили катание на коньках. Талия в самый жаркий летний день появилась на пороге ее комнаты с двумя парами коньков с белоснежными ботинками. Потащила ее вниз по лестнице мимо пришедших в веселое изумление родителей ко рву с водой. Присев на берегу на корточки, Эвтерпа похлопала по воде, и через несколько мгновений та промерзла до дна, превратившись в толстое зеленоватого цвета стекло. Они с сестрой зашнуровали ботинки и весь августовский день катались по восхитительно гладкому льду.

Визиты Сильюна продолжались, и со временем он перестал интересоваться ее детскими воспоминаниями. Эвтерпа заметила, что он и внешне изменился, подрос, начал ломаться голос. И в один прекрасный день заговорил с ней голосом мужчины.

Наверное, прошло какое-то время? Иногда Эвтерпа удивлялась, почему в ее жизни ничего не происходит. Свадьба сестры так и не состоялась. Не приблизился и день ее свадьбы с дорогим Уинтерборном.

И не у кого было выяснить, почему откладывается свадьба. А когда Эвтерпа пыталась все осмыслить сама, возникало больше вопросов, нежели ответов. И появлялась боль в затылке. Лучше уж сидеть, подставляя лицо легкому бризу, наблюдая за бабочками и гадая, куда же запропастился этот несносный Пак.

Встречи с Сильюном стали обыденностью. Они гуляли по саду, вдоль рва, где всегда было тепло и солнечно. Затем шли в библиотеку. Гость читал разные книги, которые доставал с полок, а Эвтерпа садилась у окна с каким-нибудь романом или альбомом для набросков.

Во время визитов Сильюна ее семья куда-то исчезала. Очень бы хотелось представить его Талии, которая тоже наверняка удивилась бы, как сильно этот странный молодой человек похож на них обеих. Еще Эвтерпа сожалела, что не могла познакомить его с Уинтерборном.

«Этот человек, которому я отдала свое сердце, – исключительный, широко одаренный, – сказала она Сильюну. – Он был лучшим студентом в Оксфорде и сейчас начинает делать карьеру. Она, несомненно, будет блестящей. Уинтерборн увлекается политикой, но так как рожден вторым, то никогда не будет заседать в Доме Света».

Сильюн улыбнулся и предположил, что Уинтерборн станет замечательным канцлером. И добавил, что знает – это всем известно, – какие глубокие чувства Зелстон питает к мисс Эвтерпе.

Некоторое время спустя, в один летний день – таким нескончаемо долгим было это лето, – Сильюн закрыл книгу, которую читал, откинулся на спинку стула и потянулся с видом человека, завершившего сложную гонку или дочитавшего переворачивающую душу книгу.

– Закончил? – спросила Эвтерпа.

– Да. – Сильюн хрустнул костяшками пальцев – звук походил на щебет птицы, пойманной Паком. – Эта была последняя. – Он отодвинул книгу.

– Последняя? – рассмеялась Эвтерпа. – Даже такой книжный червь, как ты, не может прочитать все книги, что хранятся в этой библиотеке. Ты просто сдался. Но я тебя не осуждаю, эта книга довольно скучная.

– Я догадался. Вы смогли осилить лишь половину первой главы.

Эвтерпа посмотрела на него с удивлением:

– Откуда тебе это известно?

Сильюн открыл книгу – голландский трактат восемнадцатого века о том, как использовать Дар, чтобы заставить пассаты дуть в сторону Индии. О чем сообщала выгравированная на фронтисписе надпись на латыни.

Эвтерпа вспомнила, что эта книга вдохновила Хардинга Матраверса на его умопомрачительные вояжи. И решила тоже вдохновиться, но нашла ее крайне утомительной. Она с интересом прочитала несколько страниц – автор увлекательно описывал остров Ява, – но, как только дело дошло до практических техник, отложила книгу в сторону. Ее семья отличалась склонностью к наукам, но Эвтерпа никогда не интересовалась тем, как работает Дар. Мощная сила, которая ощущалась внутри ее, пугала, поэтому она использовала ее в редких случаях.

Сильюн листал покрытые жирным, глубоко впечатавшимся в бумагу шрифтом страницы… и вдруг буквы исчезли – остались только чистые, немного пожелтевшие листы. Эвтерпа удивленно заморгала.

– Вы остановились здесь, – пояснил Сильюн. – На странице… – он вернулся к последней странице с текстом, – двадцать три. И дальше не читали, верно? Какой позор!

Сильюн потянулся за лежавшей на столе толстой книгой в красивом кожаном переплете зеленого цвета. На корешке – древнегреческие буквы. Этот язык Эвтерпа не понимала, но книгу узнала, хотя даже не открывала.

– В названии говорится, что здесь речь идет о том, являются ли некоторые греческие мифы аллегориями и своего рода описаниями проявления Дара. Звучит интригующе, но… – Сильюн замолчал.

Он открыл книгу веером – все страницы пустые.

– Когда-то все эти книги, – в его голосе послышалось сожаление, – мир утратил навсегда, а теперь они и для меня потеряны.

Что он имеет в виду? Эвтерпа поднялась и подошла к столу, чтобы осмотреть книгу.

И снова вернулась боль в затылке, словно кто-то жестко схватил ее за шкирку, как мамы-кошки переносят своих котят. Эвтерпа потерла больное место. Захотелось, чтобы Сильюн ушел, захотелось остаться одной и немного отдохнуть.