class="p1">Ночью Воронов проснулся. За окном светил одинокий фонарь. Отбрасываемые им тени образовывали на стене причудливые узоры, в которых при желании можно было рассмотреть диковинных животных или рыцарей в латах. Рогов, весь вечер веселившийся в компании с одногруппниками, пьяненько похрапывал на кровати напротив.

Виктор поворочался на жестком ложе, встал, не включая свет, нашел на столе сигареты, закурил.

Напротив общежития второго курса был старый двухэтажный жилой дом, построенный еще до начала индустриализации Дальнего Востока. За ним располагались три чудом сохранившихся барака, в которых по-прежнему жили люди: топили печи углем и дровами, вывешивали постиранное белье во дворе, набирали воду в колонке. На этом крохотном островке давно минувшей жизни Воронов, еще будучи абитуриентом, повстречал красивую девушку. Она жила в двухэтажном доме и была так хороша, что древний сруб казался на ее фоне сказочным дворцом.

Воронов познакомился с девушкой, узнал, что она приехала в гости к родственникам и через два дня должна уехать домой, куда-то в Курскую область. В тот же миг девушка утратила свою неотразимую привлекательность, а сказочный дворец превратился в развалюху, сложенную из почерневших от времени бревен.

«Да, было время! — подумал Воронов, рассматривая мрачный силуэт дома напротив. — После армии каждая вторая девушка казалась красавицей, за любой замухрышкой готов был побежать, лишь бы в конце забега все правильно получилось. Прошло совсем немного времени, и все встало на свои места — эффект армейского «замкнутого пространства» перестал действовать, и я стал более придирчиво относиться к выбору подруг».

В коридоре раздался грохот. Кто-то по пути в туалет споткнулся и громко выругался. Это ничтожное происшествие вернуло Воронова к размышлениям о похищении ребенка.

«На каком языке они думают? — задался он вопросом, ответ на который был вроде бы очевидным, но требовал уточнения. — Быть может, разгадка всей этой истории в том, что они думают на языке, логика которого мне непонятна. В английском языке предложение строится с соблюдением определенных правил, в русском языке такого требования нет. Каков порядок слов в якутском языке, я даже приблизительно не знаю. Похитители, оставляя странный набор предметов, рассчитывали на то, что их символизм будет понятен Алексеевой, то есть они думали на одном с ней языке. Попробую разобраться, что все это значит. Шарф, похоже, символизирует дорогу, устланную мягкой шерстью, то есть шарф — это аллегория комфортного и безопасного путешествия.

Но куда ведет эта дорога? В Шотландию, что ли? Чушь! Шотландия так же далека от нас, как Луна или Марс. Чтобы попасть туда, надо стать дипломатом или разведчиком, то есть родиться в семье дипломата или высокопоставленного партийного работника. Для маленького тувинца без роду без племени путь туда заказан.

Что еще может означать шотландский шарф? Сказочное королевство, где ребенок будет принцем, ни в чем не знающим нужды? Подтверждением этой версии служит золотое кольцо со старинной пробой. Вместе шарф и кольцо как бы говорят: «Не ищи ребенка. Мы в состоянии обеспечить ему безбедную жизнь».

Все бы так, но из сложившегося посыла выбиваются свеча и кусок черствого хлеба. Свеча — это просто свеча, предмет, предназначенный для освещения пути. Хлеб — это хлеб. Если ребенок отправится в комфортное путешествие в сказочную страну, то свеча и хлеб ему не нужны. Если же путь его будет труден, то лишними становятся импортный шарф и золотое кольцо.

Чем-то это ребус напоминает загадку про волка, козу и капусту: оставишь волка с козой, волк ее съест; оставишь козу с капустой — лишишься капусты. Если этот символизм основан на якутском менталитете или уходит корнями в якутские народные сказки, то я не смогу в нем разобраться — у меня один-два элемента лишними получаются».

Воронов взял с полки Уголовный кодекс, вышел в коридор, чтобы не разбудить Рогова, нашел нужный раздел. «Статья 125 УК РСФСР — похищение ребенка. Срок — до семи лет».

«Пусть мои друзья-якуты поступают как хотят, а я должен сообщить руководству о совершенном неизвестными лицами преступлении. Иначе я останусь не сторонним наблюдателем, а соучастником преступления. Завтра же доложу Трушину обо всем и поступлю так, как он скажет».

Приняв решение, Воронов вернулся в кровать и, чтобы быстрее заснуть, пошел по проверенному пути — стал думать о женщинах. Быстро припомнив всех девушек, с кем общался в последнее время, Виктор остановился на Глафире.

«Попова занимается народными танцами, поэтому у нее такая сильная, гибкая фигура…»

Представив, как он обнимает хорошенькую якутку, Воронов уснул.

Наутро он был у начальника курса. Трушин молча выслушал историю о похищенном ребенке, не задав ни одного уточняющего вопроса. Когда Виктор закончил, начальник курса, тщательно подбирая слова, сказал:

— Воронов, почему именно к тебе обратились родственники потерпевшей? Ты что, известный сыщик или представитель государственного органа, правомочного принимать решение? Почему не Биче-Оол печется о похищенном сыне, а ты?

Виктор намек понял.

— Я к ребенку отношения не имею. Алексееву я увидел вчера в первый раз.

— Кто тебе сказал, что она — Алексеева? — спросил Трушин. — Ты что, паспорт у нее проверял?

— Нет, конечно…

— Если нет, то слушай меня внимательно. Ты правильно поступил, что доложил о событиях вчерашнего дня. Похищение ребенка — это серьезное преступление. Но было ли оно на самом деле и при чем здесь ты? Как я понял, мать похищенного ребенка заявление в милицию или прокуратуру писать не спешит? Если она размышляет, то мы поступим так: ты напишешь пространный рапорт, который начнешь словами: «От малоизвестного мне человека, представившегося Алексеевым, я узнал о якобы совершенном похищении младенца…» Я передам твой рапорт в дежурную часть, дежурный доложит о нем начальнику школы. Толмачев отправит рапорт в территориальный отдел милиции. Начальник райотдела пошлет проверять рапорт участкового… Что ты так удивился? Не будет же он поручать проверку каких-то слухов оперуполномоченному или следователю. Все, что ты пока рассказал, вилами на воде писано. Ты сам видел этого ребенка? То-то! Иди, пиши рапорт и больше в эту историю не лезь! Узнаю, что ты занялся самодеятельностью, — тебе не поздоровится.

Легко сказать «не лезь», но как не полезешь, если у тебя под боком разворачиваются такие события? Одно дело — изучать расследование преступлений за школьной партой, и совсем другое — самому принять участие в раскрытии необычного происшествия. Для виду согласившись с Трушиным, Воронов решил продолжить следствие.

Вместо лекции по философии он пошел в школьную библиотеку, по картотеке заказал методическое пособие по осмотру изделий из золота. В первом разделе пособия была таблица проб, наносимых на ювелирные украшения с царских времен и до настоящего времени.

Проба «56»