– Я полагаю, Эдмонд ищет новое место?

– Да, но герцог отказывается дать ему рекомендательные письма. Дебора, мой супруг твердо намерен остаться в Лондоне. Он считает, что здесь его будущее. Но у нас нет денег, а то немногое, что еще осталось, нужно Эдмонду, чтобы прилично выглядеть, пока он подыскивает новое место. Сама видишь, наши дела очень плохи.

Лизбет взмахом руки обвела комнату, чтобы подчеркнуть, что имеет в виду.

– Мы продали всю обстановку. Я даже вынуждена была заложить драгоценности, которые оставила мама. У меня не было иного выхода. А теперь у нас не осталось ничего, и я не знаю, что мы будем есть и чем я стану кормить Памелу. – Из глаз ее ручьем хлынули слезы. – Дебора, я никудышная мать. Я ничего не знаю о детях. Сейчас она молчит, а перед самым твоим приездом все время плакала, и я не могла ничего с ней поделать!

Словно в подтверждение ее слов Памела проснулась, сжала крохотный кулачок и захныкала. Плач был очень слабый, и это встревожило Дебору намного сильнее, чем все: что она услышала от сестры.

Она взяла малышку на руки. Памеле хватило одного-единственного взгляда на незнакомую даму, чтобы расплакаться по-настоящему.

Лизбет права, легкие у ребенка и в самом деле были здоровые.

– Может быть, она хочет есть? – предположила Дебора, баюкая малышку, чтобы хоть немного успокоить. – Когда ты кормила девочку последний раз?

– Я не могу кормить ее грудью! – заплакала Лизбет вместе с ребенком. – Когда она родилась, Эдмонд сказал, что это неприлично, и мы наняли кормилицу…

– Кормилицу? Разве у тебя не было молока?

– Ты ничего не понимаешь! – огрызнулась Лизбет. – В Лондоне во всем надо следовать велению моды.

– И кормить ребенка уже немодно? – Дебора отказывалась верить своим ушам.

– Немодно кормить собственного ребенка, – поправила ее Лизбет.

Дебора пробормотала что-то невразумительное, решив оставить при себе слова, которые так и просились с языка.

Лизбет, впрочем, почувствовала ее неодобрение. Она с вызывающим видом скрестила руки на груди.

– Ты этого не понимаешь и никогда не поймешь. Ты родилась и живешь в деревне. Кроме того, какое это теперь имеет значение? Молоко у меня все равно пропало.

Неудивительно, что маленькая Памела так надрывалась. Она была голодна, а родная мать не знала, как ее успокоить.

– И чем же ты кормишь ребенка?

– У нас есть коза.

– Что?

– Коза. Эдмонд говорит, что козье молоко очень похоже на материнское, и Памеле оно нравится, но я не умею доить коз. Они меня не любят, ты же знаешь.

Да, Дебора прекрасно помнила, что Лизбет вечно избегала животных и не умела ухаживать за ними. В сущности, Дебора не могла представить, как ее сестра ведет в Лондоне домашнее хозяйство. Мысль об этом казалась ей дикой и не укладывалась в голове.

– Эдмонд доит козу по утрам, перед уходом, но сегодня Памела очень голодна, – пожаловалась Лизбет.

– Выходит, ребенка нечем накормить, пока отец не вернется домой!

Дебора была ошеломлена, но отнюдь не удивлена. С ее драгоценной младшей сестричкой вечно нянчились и потакали всем ее прихотям. Она решила не откладывая взяться за дело.

– Покажи, где вы держите козу, и я подою ее.

Ее слова пролились на душу Лизбет словно бальзам. Она пылко обняла Дебору.

– Я знала, знала, что ты приедешь, и сразу все наладится. Эдмонд, конечно, поначалу придет в ярость, но потом у нас все будет хорошо, и он будет счастлив.

Дебора отнюдь не была в этом уверена. Бедняжка Памела жалобно попискивала у нее на руках.

– Зажги свечу, пока я не упала и не свернула себе шею. И отведи меня к козе.

Лизбет молча повиновалась и взяла огарок свечи, лежавший в компании себе подобных на столике в коридоре. А потом, к удивлению Деборы, не вышла из дома, а стала спускаться по узкой лесенке, ведущей в кухню. Деборе никогда не нравились подвалы и погреба. И она не ошиблась – кухня ненамного превосходила их размером, хотя проветривалась все-таки лучше… Что было очень кстати, поскольку посередине ее стояла серая с подпалинами коза.

Она громко блеяла и стучала копытами, разбрасывая по сторонам навоз.

Кухня произвела на Дебору омерзительное впечатление. На столе громоздились немытые тарелки. Воздух был затхлым, пахло сыростью и плесенью. Но чему удивляться? Лизбет никогда не могла похвастаться умением вести домашнее хозяйство.

Похоже, коза тоже была не в восторге от сложившейся ситуации.

У Деборы от возмущения перехватило дыхание.

– Лизбет, козу нельзя держать в доме.

Она передала ребенка сестре. Памела плакала и ожесточенно сосала крохотный кулачок.

– Эдмонд не хочет, чтобы соседи узнали, что у нас больше нет кормилицы.

– Неужели они не догадались, что у вас не осталось ни одной служанки, раз ты сама открываешь дверь? – Деборе уже начали надоедать эдикты Эдмонда.

– А мне не приходится отворять дверь, – ответила Лизбет, качая малышку на коленях. – К нам никто не ходит.

– Где ведро?

Сестра протянула ей бадью, не отличавшуюся особой чистотой. По крайней мере, теперь Деборе будет чем заняться, чтобы отвлечься от грустных мыслей о Тони. Она вымыла ведро и начала доить козу.

– Вскипяти воды для чая, ладно? – бросила она через плечо. – Мне нужно подкрепиться.

Лизбет, хотя и с мрачным видом, повиновалась, но предупредила, что им едва ли удастся наскрести в жестянке из-под чая достаточное количество заварки. Дебора дошла уже до того, что выпила бы и просто горячей воды.

Позже, когда Лизбет кормила ребенка, Дебора, вооружившись лопатой, принялась выносить козий навоз. По ступенькам она поднималась в крохотный дворик и складывала его там. Завтра она наведет порядок и здесь. Вернувшись в кухню, она набросилась на грязную посуду. Дебора не сомневалась, что где-то ждет своего часа (точнее, ее) не стираное белье и одному Богу известно какие еще обязанности по дому. Она задумалась, а ела ли сестра. В буфетной она обнаружила лишь полбуханки черного хлеба и засохший сыр, из которого приготовила бутерброды на двоих.

– Я так рада, что ты здесь, – заявила Лизбет, за обе щеки уплетая хлеб с сыром и покачивая малышку на коленях. – Ты поможешь мне убедить Эдмонда вернуться в Айлэм.

Ее предложение казалось не лишенным смысла.

– А где он сейчас?

– А-а, встречается с важными людьми, которые могут ему помочь, – туманно пояснила Лизбет. – Каждое утро он навещает правительственные учреждения. Иногда кто-нибудь приглашает его пообедать в клубе, и тогда ему приходится бывать и там.