– Руслан, – слышится в динамике знакомый прокуренный голос. – Это Нина.

– Что-то важное? – спрашиваю, отходя чуть в сторону.

– Мне нужно тебе кое-что сказать. Давай встретимся. Желательно, в городе.

– Сегодня никак, – бурчу, напряженно всматриваясь в бледное лицо Светы. Никуда от нее не отойду, пока не сдам родакам. Хотя кому я могу оставить жену? Агате и Дамиру самим потребуются помощь и поддержка. А с матерью я поссорился…

– Ну, хоть завтра удели мне время. Прошу, – с придыханием просит Нина. – Это очень важный вопрос…

«Наверняка потребовались бабки, – морщусь криво и, опасаясь, что дурацкий разговор затянется, соглашаюсь легкомысленно.

– Хорошо. Завтра. Часов в двенадцать заезжай ко мне в офис. Знаешь, где это?

– Конечно, – радостно тараторит она.

А я, отбив звонок, тут же забываю о назначенной встрече. Весь мой мир мгновенно сужается до одного человека. Моей жены.

Мы общаемся всего несколько дней А у меня уже тьма вопросов к этой маленькой птичке. Но сейчас задавать их бессмысленно. Она оглушена навалившимся горем. Я, естественно, разберусь и без ее помощи. Докопаюсь до истины, факинг мамо!

Хотя какая разница? Света Розанова теперь моя жена. И я снесу башку любому, кто решит навредить ей.

Светлана

В дни, когда приходит беда, особенно остро ощущается поддержка семьи.

Еще нет восьми часов, как в дом Агаты и Дамира начинают приезжать родственники. Кристина принимается что-то готовить на кухне, и в библиотеку, где мы с Русланом молча сидим в обнимку, доносится запах жареного теста.

– Мама в любой непонятной ситуации жарит оладьи, – улыбается мне муж. Слегка касается губами лба, будто мерит температуру. Отвлекается на минуту: снова пишет кому-то распоряжения.

А уже через полчаса в библиотеку деловито входят похоронные агенты. Строгий молодой паренек и женщина с профессионально-заботливым лицом. Что-то объясняют вкрадчиво. Но до меня не доходит. Мотаю головой, все еще не веря, что бабушки нет в живых, и мне нужно снарядить ее в последний путь.

Врагу не пожелаю такого состояния!

С бабой Надей я с раннего детства. С того самого момента, когда после развода родителей казалась никому не нужна. Папа и мама быстренько организовали новые семьи, и тащить туда ребенка от предыдущего брака посчитали лишним головняком. Так я и стала обузой.

– Вот еще, – фыркнула бабушка и решительно забрала меня к себе. Дед лишь покивал скупо. А я обрела свой настоящий дом. Вместе с дедом ходила на рыбалку, а с бабушкой лепила вареники. И больше всего на свете боялась огорчить стариков.

А теперь вот осталась совсем одна…

– Минуточку, – прерывает сладкие речи агентов Руслан. – Дайте мне прайс и каталог. Я сам разберусь.

– Мы же хотим помочь, – сладко улыбается Годарову женщина.

– Помолчите минутку, вы сбиваете меня с мысли, – резко обрывает муж.

Тетка обиженно замолкает. Обескураженно смотрит на своего коллегу. Эта парочка мне не внушает доверия. Ясное дело, дурят убитых горем родственников. Но сегодня им не повезло. Напоролись на Руслана.

– Нам этот каталог не подходит, – морщится он. – Какой-то неликвид предлагаете. Приличный реквизит есть?

Агенты, улыбаясь смущенно, переглядываются между собой. Понимают, что сейчас обломится жирненький процент от сделки.

– Конечно-конечно, – пыхтит паренек, доставая из портфеля большую книгу в кожаном переплете. – Вот, пожалуйста…

Муж, скривившись, словно от боли, пролистывает несколько страниц. А затем разворачивает каталог ко мне.

– Смотри, любимая. Вот, кажется, подходящий вариант, – тыкает пальцем в фотку дубового гроба. – Плюс венки от нас и олдов.

– Выбери сам, Руслан, – шепчу, всхлипывая. Чувствую, как мою руку сжимают крепкие пальцы.

«Я не одна! Теперь не одна! – обволакивает замутненное сознание успокаивающая мысль. – Руслан рядом. Он назвал меня любимой!»

Муж о чем-то сердито спорит с агентами. Требует скидку. Те пытаются возразить, но Годаров прет как танк, не давая даже шанса на отступление.

– Договор на чье имя оформлять? – уныло спрашивает тетка, когда торг заканчивается.

– Годарова. Светлана. Дмитриевна, – чеканит Руслан и, проверив каждое слово в документе, передает мне.

– Все нормально. Можешь подписывать, – кивает он. А я в который раз за сегодняшний день вывожу четыре слога новой фамилии.

Го-да-ро-ва.

– С неприятными хлопотами покончено, – обнимая меня, довольно вздыхает Руслан, когда мутная парочка уходит. – Останемся здесь или поедем домой? – спрашивает участливо.

Смотрю на мужа, не понимая. Когда умерла бабушкина сестра, мы ездили в больницу. Оттуда, взяв справку, неслись в похоронное бюро. Там долго стояли в очереди, торопливо что-то выбирали. И потом сиротливо маялись около кассы, со всех сторон закрытой металлическими решетками.

А тут в течение получаса решилось все. Словно по мановению волшебной палочки.

– Давайте позавтракаем, – буднично приглашает Кристина, заглядывая в комнату.

В столовой за большим круглым столом уже рассаживаются хмурый Дамир и заплаканная Агата.

– Война войной, а обед по расписанию, – мрачно шутит дед моего мужа, накладывая в тарелку румяные оладьи. – А помнишь, Агата…

Пускается он в воспоминания о Дальнем Востоке. О том, какие вкусные пельмени лепила Надюха…

Старики хихикают, обсуждая во всех подробностях древнюю историю, когда бабушка огрела сковородкой какого-то майора Шиховцова. И как над ним потом смеялась вся часть.

«Жизнь прошла, – думаю я и в который раз кричу мысленно. – Она не заслужила такой смерти!»

От нахлынувших чувств кусок не лезет в горло.

– Кушай, Светочка, ласково смотрит на меня Агата и тут же велит внуку. – Поухаживай за женой, Руслан.

– Потом поест, я прослежу, – кивает муж. Соглашается или намекает бабульке не лезть? Весьма технично.

– Моему старшему сыну кто-нибудь сообщил? – обводит семью генеральским взглядом Дамир.

– Я как узнала, сразу позвонила, папа, – мяукает Кристина, на краткий миг превращаясь из манерной холодной леди в послушную маленькую девочку.

– Он приедет на похороны? – резко вскидывается Дамир.

– Понятия не имею. Артур ничего не сказал…

– Передай ему… Он мне нужен тут, – сурово приказывает старший Годаров и, отхлебнув чай из высокого стакана в серебряном подстаканнике, устало поднимается из-за стола.

Команда поступила и не оспаривается. Генералу положен отдых, а личная гвардия в лепешку разобьется, но приказ выполнит.