– Тогда придется перенести похороны, – тихо замечает Руслан и, повернувшись к матери, настоятельно просит. – Свяжись с отцом сейчас, мам. Пока есть возможность поменять.

– Конечно, – кивает Агата. – Артур такой же сын для Надюши, как и Дима с Таней.

С ужасом смотрю на мужа. За своими переживаниями и слезами я совершенно забыла позвонить отцу и тетке.

– Ты чего? – участливо спрашивает Руслан и, словно догадавшись, добавляет. – Твой папаша уже в курсе. Татьяне он позвонит сам…

– А что сказал? – лепечу я, до конца не веря в невероятное. Мой муж взял на себя тяжелый разговор.

– Откуда я знаю? – пожимая плечами, морщится Руслан. – Я поручил секретарю обзвонить всех наших родственников.

– Спасибо, – шепчу еле слышно. И неожиданно понимаю, что есть специальный персонал, в обязанности которых входит ограничивать личное общение Руслана с неприятными людьми.

– Ничего переносить не надо, – торопливо возвращается в комнату Кристина. – Твой отец прилетит первым же рейсом. Уже купил билет…

– Приказы генералиссимуса не обсуждаются, – с усмешкой замечает Руслан и, взяв меня за руку, легонько тянет из-за стола.

– Лучше подремать, Светочка, – участливо охает Агата. – Всем сейчас тяжело, а тебе вдвойне. Слушайся Руслана. Он правильно говорит.

Встаю из-за стола, не желая смотреть на еду. Послушно иду с мужем вглубь дома. И оказавшись в просторной комнате с белыми обоями и серыми шторами, устало опускаюсь на кровать.

– Отдохни, малыш. А я пока на работу смотаюсь, – целует в висок Руслан и добавляет со вздохом. – Придам народу ускорение и вернусь.

Киваю, стараясь сдержаться. Укладываюсь на спину. Закрываю глаза. И тут же ощущаю, как слезы стекают в уши.

Блин! Блин! Блин!

«Бабушка дорогая моя, – реву, не сдерживаясь. – Кому ты открыла дверь? Почему не уберегла себя? Как мне теперь жить? Как противостоять Годаровым?! Их много, а я одна!»

Руслан

– Рус! – раздается сзади надтреснутый голос деда, стоит мне только спуститься с крыльца.

Поспешно оглядываюсь на понурого и ссутулившегося Дамира, вышедшего из дома в замшевых тапках с меховой оторочкой.

Не раздумывая и не задавая вопросов, быстро взбегаю обратно.

– Что, дед? – спрашиваю, подходя почти вплотную. Хочу распахнуть дверь и зайти внутрь. Старику не нужно стоять под пронизывающим ветром.

– Погоди, – крепкая рука пресекает мой порыв.

Стало быть, разговор серьезный. И мне сейчас прилетит важное задание.

Дед буравит меня строгим взглядом. Будто пытается понять, достоин я или нет.

– Надю убил кто-то свой, – хрипло бросает он. – Нужно найти эту тварь, Рус.

– Менты уже занимаются, дед. Я их, конечно, буду пинать время от времени…

– Ты не понял, – ухает, как старый филин. – Надя для нас с Агатой была родной. Нужно провести собственное расследование и покарать виновного…

– Я найму детектива, – киваю послушно. Со стариками проще согласиться, чем объяснять простые истины. Не знаю, что вообразил мой дед, но время революционных солдат и матросов давно прошло. И я не собираюсь ставить никого к стенке и размахивать браунингом.

– Поймем мотив, найдем преступника, – пожимаю я плечами. И уж точно никого лично искать не намерен.

– Мотив! – недовольно тянет дед и, в сердцах махнув рукой, разгневанно мотает головой. Заходит в дом, хлопая дверью.

А я всю дорогу до офиса рассуждаю, что известно моему прошаренному деду. В одном Дамир прав. Надежда Сергеевна не просто входила на правах друга в нашу семью. Она была ее частью. Наверняка делилась радостями и печалями. Даже моя жена может что-то не знать или не помнить. А у Дамира с Агатой все давным-давно запротоколировано на лобных долях.

«Все мои планы летят к чертям!» – думаю, поднимаясь в лифте. Но я и сам не желаю пока разводиться со Светой. Маленькая кошечка отлично прижилась в моей койке. Нужно только гладить время от времени, чтобы она мурчала от удовольствия.

И шпилить!

Представляю жену кошкой, а себя котом. Прикусываю ей холку, вторгаясь под громкий мяв. И сам улыбаюсь довольно. Ролевые игры, блин!

А войдя в кабинет, сразу же открываю в ноутбуке облако, хранящее самые секретные сведения. Нахожу фотки, слитые ночью. И задумчиво смотрю на девушку в белом пеньюаре.

Света. Точно она!

Увеличиваю снимок, стараясь найти хоть какое-то различие. Внимательно скольжу взглядом по наивному личику, по шее, зацелованной мною за эти сутки. Задумчиво пялюсь на сиськи, слегка прикрытые белым кружевом. Кажется, у жены грудь повыше. И вздохнув, застываю, глядя на руки.

«Стопэ-стопэ!» – бурчу себе под нос. И словно сумасшедший, лихорадочно ищу телефон в карманах.

– Мама! – кричу в трубку. – На моей свадьбе работал какой-то фотограф. – Дай мне координаты. Срочно!

– Боже мой, Русичка, что случилось? – охает она. И минут через пять пересылает мне необходимый контакт.

Снова разглядываю пальцы на фотке и вспоминаю Светины. У моей жены тонкие аристократичные кисти рук. Красивые пальчики легкой конической формы, узкие ладони. А тут какие-то сосиски к квадратным ладошкам прицепили. Лопаты, твою мать!

– Так-так-так, друзья мои, – подхватываю карандаш и сбивчиво пишу на листе для заметок. – Едем дальше, – пристально вглядываюсь в фотку, где девица лежит на постели. Бинго!

Указательный палец больше безымянного! А у Светы наоборот. Исходя из учебника по хиромантии, прочитанного мною в пятом классе, это говорит о разных характерах.

Пальчики жены указывают на полное отсутствие меркантильности. А у телки на фотке – совершенно обратное. Алчная жадная девка. И это точно не моя жена!

Откинувшись на кресле, пытаюсь понять, кому и зачем понадобилась эта афера? Довести бабу Надю до сердечного приступа? И, приложив минимум затрат, организовать ей встречу со святым Петром? Вот только с какой целью? Кому могла помешать старушка?

Айфон на столе заходится надсадным жужжанием. Одна за другой сыплются свадебные фотки.

– Моя красивая девочка, – улыбаясь, листаю фотки.

И недовольно морщусь, когда ко мне в кабинет врывается брат.

– Сильно занят, бро? – спрашивает осторожно. – Мне бы цены для тендера утвердить. До какого уровня можем спускаться?

Выдыхаю, стараясь не нахамить. Артур, конечно, отвлек меня от увлекательного занятия. Но он вроде по делу. Хотя, сколько раз объяснять? Ну, нет у моего брата деловой чуйки. Может, отпустить его на вольные хлеба? Перестать мучить скотину?

– Тебе про точку безубыточности рассказать или про маржинальный доход? – изгибаю губы в презрительной усмешке.