Лариса сорокой затрещала по-пхасски. Лицо полицейского разгладилось, на нем прорезалась улыбка. Я перевела дух. Слава богу, дурацкое недоразумение разъяснилось, сейчас нас отпустят.

Кузя издал странный звук.

– Что это с ним? – напряглась Света. – Заболел?

– Нет, – объяснила Нина, – он так чихает.

– Бедняжечка, – пожалела песика Света, – собачка могла под кондиционером простудиться.

– Мне плохо, – простонал Юра.

– Опять двадцать пять, – скривилась жена.

Я покосилась на Маркина. Лоб Юры покрывали крупные капли пота, глаза запали, на шее часто пульсировала вена.

Я повернулась к Свете.

– Кажется, вашему супругу действительно дурно.

– Он притворяется, – заявила она.

– Юра сильно вспотел, это нехорошо, – не отставала я.

Светлана скривилась.

– Юрка раньше бухал по-черному. Мы чуть из-за водки не развелись. Трудно описать, что у нас дома творилось! Каждый день он на бровях приползал, агрессивный, кулаками махал. Ну я и решила: хватит, ухожу. Юрка испугался, у него родственников нет, рос в детдоме. Умоляя остаться, пообещал: «Брошу пить». И сдержал слово. Силу воли проявил, разбил бутылку о раковину и больше к водке не прикасается. Ломало его, как наркомана, но он удержался и вот уже шесть месяцев трезвее папы римского. Наша поездка на Пхасо – медовый месяц. После свадьбы муж пятьдесят дней не просыхал, и потом я трезвым его редко видела.

– Раз Юра способен властвовать собой, он не станет симулировать плохое самочувствие, – забеспокоилась я.

Света скорчила гримаску.

– Юрка излишне впечатлительный. Ему нарколог сказал, что у тех, кто резко бросает пить, бывает инфаркт. Теперь он вечно к себе прислушивается, чуть где зачешется, в панику ударяется: «Спасите! Помираю!» Надоел он мне до икоты. Ночью за водой гоняет, днем ему сахар подавай, давление меряй. Все врачи мнительные!

– Нас отпускают! – с радостью сообщила Лариса. – Никаких претензий.

– Шикарно, погнали, – вскочила со стула Катя, – хочу мороженого! Десять шариков! Вафли, шоколадный сироп и орешки! Еще нарезанный зефир! Мам, не тормози!

Продолжая составлять рецепт десерта, Катя первой выскочила за дверь. Наташа устало потрусила за дочерью. Следом уверенным шагом человека с чистой совестью участок покинул Геннадий.

– Сейчас, мой дусик, – засюсюкала Нина, поглаживая Кузю, – Кусенька драгоценный. Пописаешь на улице и нямочки. Безобразие! На пхасскую полицию следует подать в суд. Не разрешили ни покормить, ни напоить собаку. А как же права животных? Сергей! Очнись!

Кузя тявкнул, муж безропотно потянулся за своей половиной.

– Мне плохо, – чуть слышно произнес Юра, – очень… совсем… не дышу…

Полицейские собирали со стола бумаги, они не понимали по-русски и не обращали на Юрия ни малейшего внимания.

– Еще раз заноешь, я от тебя уйду! – рассвирепела Светлана. – Нет, правы были те, кто меня предупреждал: «Вылеченный алкоголик – беда. Бросит квасить, будет постоянно капризничать».

Энергично встряхнув головой, Света повернулась к двери. Марков резко встал, пошатнулся, шагнул вперед и рухнул навзничь.

Лариса кинулась к Юре:

– Ты ушибся?

Я последовала ее примеру и задала глупый вопрос:

– Как дела? Порядок?

Юра не отвечал. Один полицейский схватился за мобильный, другой присел около Маркова на корточки и приложил пальцы к его шее.

– Мбути, – растерянно произнес полисмен, – мбути!

– Что он сказал? – задергалась я.

– Умер, – машинально перевела Лариса и схватилась за голову, – умер! Ну и дела! Меня могут теперь лишить лицензии. Сначала происшествие в спецхранилище, а теперь еще и труп! За что мне это?

– Замолчи, – приказала я, – ты умеешь делать искусственное дыхание?

– Учили в институте, но я давно забыла, – залепетала экскурсовод, – и он все равно умер!

– Полицейский не врач, он мог ошибиться, – засуетилась я, – давай, запрокидывай Маркову голову. Я буду вдувать в рот воздух, а ты клади руки ему на грудь и нажимай на счет «три». Начали.

– Раз, два, – зашептала Лариса.

– Он шутит? – дрожащим голосом пропищала Света. – Прикидывается, да?

Я зажала несчастному нос и ничего не ответила его жене.

«Скорая» приехала невероятно быстро. Нас с Ларисой оттеснили в сторону. Два врача, по виду европейцы, некоторое время возились над телом, затем один на отличном французском произнес:

– Поль, я полагаю, смерть по прибытии.

Я дернулась. Надо же, у иностранцев та же терминология, что и в России. Смерть по прибытии.

– Что с ним стряслось? – вопрос сам сорвался с моих губ.

Поль зашелестел листками, вынутыми из чемоданчика.

– Точно ответит лишь патологоанатом, мадам. Инфаркт, инсульт, аневризма аорты, тромб… У неожиданной кончины много причин. Это ваш родственник?

– Нет, – ответила за меня Лариса, – они в одной тургруппе. Жена покойного в коридоре.

– Светлана говорила, что супруг сильно увлекался алкоголем, потом бросил пить и уже полгода не прикасался к спиртному, – вывалила я недавно узнанную информацию.

Поль покосился на пхасцев в форме.

– Полиция непременно допросит вдову. Дать вам успокоительное?

– Нет, – хором ответили мы.

– Если позднее почувствуете дискомфорт, непременно позвоните, – благожелательно предложил Поль и протянул мне визитку.

Я прочитала короткий текст, напечатанный золотом на черном глянцевом прямоугольнике: «Доктор Пол Мак-Миллан».

– Вы англичанин, – вырвалось у меня.

– Шотландец, – уточнил врач, – но на Пхасо меня все на французский манер зовут Полем. Не стесняйтесь обращаться, последствия стресса могут быть отсрочены. У вас, надеюсь, есть личный терапевт?

Вопрос был адресован Ларисе. Та нервно кивнула.

В гостиницу мы приехали поздно и сразу попали в объятия журналистов. Может, королю Звангу и удалось основать рай в одной отдельно взятой стране, но с прессой он ничего поделать не смог. Репортеры тут были наглые, шумные, они бесцеремонно тыкали нам под нос микрофоны, диктофоны, слепили прожекторами переносных телекамер и сыпали вопросами.

Правда ли, что один из россиян хотел похитить Нао? Вы видели, как стреляли в погибшего? Кто задушил мсье Маркова? Турист из Москвы покончил жизнь самоубийством, когда его схватили за руку с фигуркой танцующей обезьянки?

– Идиоты! – взвыла Нина, безуспешно пытавшаяся пробиться к входу в отель. – Прекратите нести чушь! Застрелили, задушили! Ничего подобного! Никакого суицида не было, человек скончался от сердечного приступа!