Граф накинул камзол, взял свечу, загоревшуюся чудесным образом. Они перешли в гостиную и уселись вокруг стола. Свечу граф поставил прямо перед собой.

– Я бы с удовольствием угостил вас прекрасным бордо, которым меня снабдил герцог, – сказал Сен-Жермен. – Однако неохота будить Кристофера. Кроме того, я подозреваю, что вы не станете пить ничего из моих рук.

– Да уж, верное предположение, – сказал Углов. – Не беспокойтесь, мы как-нибудь обойдемся без бордо. Давайте перейдем к делу. Вопрос тот же, что и в прошлый раз. Верно ли, что вы получили от императора Карла задание отравить нашего государя Петра Алексеевича?

– Даже не знаю, что вам сказать… – начал было Сен-Жермен, но Углов прервал его:

– Хватить юлить! – твердо сказал он. – Вы правы в том, что мы не очень любим пытать подозреваемых. Но если потребуется, если вы продолжите водить нас за нос, то мы прибегнем к этому. Отвечайте коротко: да или нет?

– Хорошо, отвечу: да. Вы удовлетворены?

– Теперь расскажите, как вы выполнили это задание, – потребовал Углов. – Где вы нашли исполнительницу? Где взяли конфекты? Давайте рассказывайте!

– Но мне совершенно нечего рассказывать! – воскликнул Сен-Жермен. – Ведь вы забыли задать еще один необходимый вопрос. Стал ли я выполнять поручение императора Карла? А если бы вы его задали, то я ответил бы: нет, не стал.

– Но как же так? – спросил Углов.

Он был растерян. Его товарищи, как видно, тоже.

– Не понимаю причины вашего удивления, – заявил граф и пожал плечами: – Да, император Карл был разгневан на своего царственного родственника, русского императора, за казнь своего внука царевича Алексея. Еще он опасался возможного союза России с Турцией. Поэтому Карл Шестой и говорил со мной относительно возможности, скажем так, преждевременной смерти императора Петра. Но все это не носило характера обязательного задания! Я, конечно, понял желание своего вельможного покровителя. Но оно не было высказано явно. Я всегда мог заявить, что не так понял императора Карла.

– Но ведь он все-таки заказал вам убийство царя Петра. Почему вы не пожелали выполнять его? – спросил Углов.

– Потому что предвидел плохие последствия таковой исполнительности, – ответил Сен-Жермен. – Ежели бы стало известно, что русский царь убит – а вы сами видите, что так оно и вышло, – то царские слуги со временем добрались бы до меня. Да, вот как вы. Я испытывал большие сомнения в том, что в таком случае император Карл стал бы меня защищать. Ведь я ничем не могу доказать, что получал от него такое поручение. А царям всегда удобнее свалить вину за всякие неблаговидные дела на кого-то из своих подручных. Поверьте, я знаю многих государей гораздо лучше вас. Мне слишком хорошо известно, что это за люди!

Углов не знал, что на это сказать. Он искоса посмотрел на Ваню.

«Не врет?» – спрашивал его взгляд.

Полушкин в ответ лишь пожал плечами, что можно было понять примерно так: «Вроде нет. Не совсем понятно».

– Почему же вы бежали тогда, в Вене? – спросил Углов. – Чего ради разыграли эту сцену, погрузили нас в гипнотический сон?

– Так я только что объяснил причину! – воскликнул алхимик. – Русский император все-таки был убит, хотя и не мной. Вы это узнали. Бассевич рассказал вам о моей беседе с императором Карлом, а тот вполне мог выдать меня русским палачам. Я не хотел рисковать. Лучше полагаться на самого себя, на собственные таланты и удачу!

– Да уж, талантов у вас хватает, – иронически заметил Дружинин. – Но мне непонятно вот что. Зачем вы раскрыли эту тайну голштинскому советнику? Чего ради обнаружили себя? Слишком много мозельского было выпито?

– Вовсе нет! – отвечал Сен-Жермен. – Я тогда завел этот опасный разговор с советником германского герцога, чтобы выяснить у него, не давал ли кто-то еще подобных поручений кому-либо? Бассевич известен как человек несдержанный. Если бы он что-то знал о подобных планах других государей, то наверняка проболтался бы.

– А вот это уже враки! – неожиданно громко заявил Ваня Полушкин, потом повернулся к Углову и уверенно сказал: – Он что-то скрывает. Не могу понять, что именно, но очень важное. Это какая-то подробность того разговора с советником.

Углов резко развернулся к графу. Глаза его сузились.

– Ага, значит, нам все-таки есть что скрывать, – медленно произнес он. – Стало быть, была и другая причина, почему ты бежал тогда из Вены! Давай, граф, признавайся сейчас, если не хочешь познакомиться с русскими палачами в Преображенском приказе! Мы сейчас вытащим тебя из дворца и увезем в Петербург. Ты кончишь свои дни в застенке, на дыбе. Так что, будешь говорить или нет?

Несколько секунд Сен-Жермен смотрел на Углова, потом искоса взглянул на Ваню, своего разоблачителя. Он словно был в нерешительности, не знал, как поступить. Потом лицо его изменилось. Как видно, граф принял решение.

– Что ж, я скажу, – также медленно, наподобие Углова, ответил Сен-Жермен. – Сейчас вы услышите то, что вам нужно. – Тут он внезапно встал, широко развел руки и воскликнул: – Тьма! Да наступит истинная ночь!

Тут-то и произошла необъяснимая вещь. В комнате и правда стало так темно, что Углов не видел буквально ничего. Он потерял ориентацию в пространстве, не знал, где находится граф, где – Иван и Игорь, в каком направлении надо двигаться. Кирилл слышал, как мимо прошелестели крылья гигантской птицы, где-то вскрикнул Ваня, стукнула створка окна.

Потом наступила тишина. В ней постепенно что-то стало выступать из тьмы. Свеча на столе уже не горела, но все же близилось утро. Небо за окном стало сереть. В этом слабом свете Углов различил стол, кресло по другую его сторону, окно. Вот только человека, несколько секунд назад сидевшего в этом кресле, в комнате уже не было.

С пола поднялся Ваня, ухватился за голову и пожаловался:

– Этот чародей саданул меня чем-то по затылку. Похоже на кастет или еще какую-то железку. Он, как видно, все время ее в руке держал.

– А сам граф куда делся? – спросил Углов.

Тут Кирилл почувствовал, что у него тоже болит голова, да так, что сил нет ее повернуть.

– Выпрыгнул в окно, куда еще, – отвечал Ваня. – Видимо, понял, что с Игорем ему не справиться, а со мной можно.

Дружинин держался за ручку двери, но все-таки стоял на ногах.

– Голова сильно болит, – пожаловался он.

– У всех болит, – простонал в ответ Углов. – Так что же, получается, он опять нас обдурил? Второй раз подряд, да?

– Именно так и получается, – согласился Ваня. – Он, видно, начал вводить нас в транс сразу, как только мы вошли в эту гостиную. Я чувствовал, что он что-то такое делает, но думал, что это не так страшно, надеялся, что смогу его остановить. Но вот не смог.

– Надо нам поскорее отсюда убираться, – заключил Углов. – А то граф вызовет стражу, и возьмут нас здесь тепленькими.