Все это было прекрасно, но к своей основной цели друзья не могли приблизиться ни на шаг. Кончилась весна, миновало и лето, а они все колесили по дорогам Европы. На некоторых постоялых дворах путники оказывались уже во второй, а то и третий раз.

Дважды у них заканчивались деньги. Они были вынуждены бросать поиски и направлять свои усилия на добывание средств.

Как и всегда, это лучше всего получалось у Дружинина. Он оставался их финансовым гением, Аладдином. Майор подряжался строить дороги, мосты, тоннели, дома, водоподъемные механизмы. Его инженерные знания были неисчерпаемы.

Заработав деньги, они снова пускались в путь.

Незаметно наступила осень. Друзья вновь побывали в Риме, а затем в Венеции. И там, и там им сообщили, что сеньор, описанный ими, действительно появлялся здесь, но только что уехал, кажется, на север, в Германию.

Проклиная неуловимого графа, они снова сели в дилижанс – на свою карету денег у них опять не было – и направились на север. На календаре был уже ноябрь. Вскоре после того, как они миновали долину По, начался подъем в горы. Впереди показались вершины Альп, покрытые вечными льдами.

На постоялых дворах люди говорили о непогоде, о страшных снежных буранах, которые бушуют там, наверху, о путниках, застрявших в снегах и замерзших в горах. Их предостерегали, не советовали ехать дальше. Но оперативников ничто не могло остановить.

В Санкт-Морице мела метель. Кучер дилижанса с сомнением качал головой: мол, стоит ли ехать дальше? Но, кроме наших друзей, нашлись еще несколько пассажиров, которые спешили в Берн. Совместными усилиями они уговорили возницу продолжить путешествие.

Сначала лошади двигались более или менее быстро, но затем начались заносы. Путникам то и дело приходилось выходить из дилижанса и расчищать дорогу, чтобы можно было проехать еще две сотни метров. После чего вся процедура повторялась. Временами сугробы были такими, что кучер не видел края дороги. Возникала опасность, что он направит лошадей в пропасть.

Уже наступила ночь, а они все ехали. Все, в том числе и оперативники, давно пожалели о своем решении продолжить путешествие в таких условиях, и признали правоту возницы. Но не возвращаться же! К тому же двигаться вниз в такую погоду было еще опаснее, чем вверх.

– Ничего, вон за тем поворотом должен быть постоялый двор, – пообещал кучер. – Там остановимся.

Услышать это было большим облегчением для всех. Дилижанс миновал поворот. За ним впереди и правда засветился слабый огонек в окне. Путники последний раз толкнули дилижанс, пробили огромный сугроб, который намело перед воротами заведения, и повозка въехала во двор.

К ним вышел хозяин постоялого двора с фонарем в руках. Это был крепкий швейцарец с черной бородой.

– Как это вы сумели проехать в такой буран, не понимаю! – сказал он, качая головой. – Вот уж не думал, что кто-то еще сегодня пожалует.

– А что, кто-то еще перед нами приехал? – спросил кучер.

– Не то что прямо перед вами, а уже довольно давно, – отвечал хозяин. – Перед обедом прибыла карета, в ней были господин и его слуга. Они попытались ехать дальше, но вскоре вернулись и теперь занимают комнату наверху. Ну а вы все разместитесь в двух нижних. Уж не обессудьте, других помещений у меня нет.

Пассажиры дружно заверили хозяина постоялого двора в том, что считают его своим спасителем, никаких претензий к нему не имеют и мечтают лишь об одном – о горячем ужине. Все пассажиры дилижанса собрались в гостиной, возле пылающего камина, и предались воспоминаниям о том, как едва не погибли в снежном плену.

Прошло немного времени, и туда же, в гостиную, служившую и столовой, был подан незамысловатый ужин. Путники уселись вокруг длинного стола и принялись за еду.

В это время заскрипели ступеньки лестницы, и со второго этажа кто-то спустился. Оперативники не видели этого человека, поскольку сидели к лестнице спиной.

– Мой господин спрашивает, когда ему тоже подадут ужин, – проговорил он.

– У нас принято есть всем вместе, – отвечал хозяин. – Да у меня, по правде сказать, и слуг нет, чтобы подавать ужин наверх. Не хочет ли твой господин спуститься и сесть со всеми?

– Нет, он не желает. Так и быть, я сам подам ему. Давайте сюда прибор.

Хозяин стал нагружать поднос. А оперативники застыли, переглянулись и даже есть перестали. Они узнали этот голос! Друзья обернулись, взглянули на человека, направившегося к лестнице с полным подносом в руках, и поняли, что не ошиблись. Да, это был Кристофер, слуга графа Сен-Жермена!

Когда он скрылся наверху, Дружинин наклонился ближе к друзьям, чтобы его не мог услышать никто из людей, сидящих за столом, и тихо произнес:

– Ребята, это он! Честное слово!

Его глаза горели, он весь бурлил энергией, словно и не было утомительной дороги к перевалу. Друзья в ответ согласно кивнули.

– Ну что, будем брать? – деловито спросил Ваня.

– Как только стемнеет, – ответил Углов. – Очень хорошо, что он занимает отдельную комнату. Можно будет провести допрос, никого не беспокоя.

– Да, на этот раз он уже не ускользнет, – заметил Дружинин. – Удирать ему просто некуда. Дороги нет ни вперед, ни назад. Даже в виде птицы не улетит – замерзнет.

Спустя час на постоялом дворе уже царила тишина. Даже самые непоседливые пассажиры дилижанса, любители полночных бесед и карточной игры, так умаялись за день, что отказались от своих привычек и завалились на боковую. Пассажиры спали в двух нижних комнатах и гостиной, хозяин с хозяйкой и слуги – у себя в каморках.

Наверху, у господина из кареты, тоже было темно. Дружинин установил это, специально выйдя во двор.

Трое оперативников расположились в гостиной, прямо возле лестницы. Это место было не самым удобным, на него никто не претендовал. А им оно оказалось в самый раз. Не было угрозы кого-то потревожить, направляясь на ночную беседу с господином графом.

Примерно в час ночи друзья тихо поднялись и двинулись наверх. Старая деревянная лестница не выдала их. Она лишь пару раз тихонечко скрипнула. Дверь в комнату оказалась на запоре, но Дружинин не зря возил с собой связку отмычек. Оказавшись в комнате, он снова запер замок.

Оперативники стояли и осматривались. В этот момент вдруг вспыхнула искра, высеченная кресалом, и загорелась тоненькая свеча. Огонек осветил графа, сидящего на своей постели.

В ту же секунду, прежде чем Сен-Жермен сказал хоть слово, Углов шагнул к нему и влепил хороший удар прямо в лоб. От такого невежливого приветствия знаменитый алхимик тут же свалился без сознания назад на подушку. Углов быстро связал его и заткнул ему рот какой-то тряпкой. Дружинин проделал то же самое со слугой, спавшим за занавеской. Затем инженер порылся в саквояже Сен-Жермена и нашел пузырек с нюхательной солью. Он открыл его и поднес к носу алхимика. Тот заворочался и открыл глаза.