– А парик? – спросил Павел с интересом, который к оперативно-розыскной работе имел лишь смутное отношение.

– Что, парик? – не поняла Юля.

– Эдик твой в парике был. В женском, я так понимаю. Где он парик мог взять? Может, тоже у тебя?

– Не было у меня парика... Что, все-таки проснулся в тебе сыщик?

– Может, сыщик. А может, кобель... У Лены был парик. Корсет, чулки, парик блондинки... Разжечь меня хотела.

– И что, разожгла? – с жадным интересом спросила Юля.

– Ну, в общем, да...

Он не стал говорить, что обозвал тогда жену шлюхой. Промолчал, чтобы еще больше не возненавидеть себя.

– А у меня париков нет, и Эдика я не разжигала... Может, зря?

– Зря, – не задумываясь, согласился он.

– Почему? – с провокационной улыбкой спросила она.

– Потому что не для него ты... – мотнул головой Павел и одним глотком осушил свою рюмку.

Действительно, почему-то какой-то Эдик должен зажигать на Юле? Ведь не для него же она создана... А для кого?

Он не стал искать ответ на этот вопрос. Но достал сигарету, нервно закурил.

Но этот вопрос очень заинтересовал Юлю.

– А для кого?

Неопределенно пожав плечами, он сосредоточил взгляд на тлеющем кончике сигареты.

– Может, для тебя? – не унималась она.

– Не думаю.

– Почему? – спросила она, пытаясь за беспечной улыбкой скрыть обиду.

– Знаешь, мне с тобой очень интересно. Сижу с тобой и таю... Но Лена здесь, перед глазами... Ты очень на нее похожа. Но ты – не Лена... И я не смогу с тобой вернуть прошлое...

– Конечно, не сможешь, – посуровела она. – Потому что я не с тобой... У меня есть муж, дети. Кстати, мне уже пора за ними ехать...

Она достала из сумочки кошелек, попыталась вынуть деньги, но Павел не позволил ей этого сделать. Но ее саму даже не попытался удержать. Ведь она уходила вместе с искушением, которое собой представляла.

Юля ушла, а душа сжалась от образовавшегося в ней вакуума. Голова свесилась на грудь, а рука потянулась к рюмке... Осушить графинчик – и домой, купить по пути чекушку, выпить под одеялом, чтобы заснуть, ни о чем не думая... А то, что рабочий день не закончился и на службе дел невпроворот, об этом Павел и думать не хотел. Все равно, что там да как. А если вдруг уволят по несоответствию, то не страшно. Все равно ведь нет никакого смысла жить дальше. К Лене нужно, туда, за облака, ждет она его там...

А если нет, если не ждет? Если нет никакой загробной жизни?..

– Э-э, нет, так не бывает, – вслух не согласился он с самим собой.

И снова наполнил рюмку.

– Есть жизнь на Марсе, я же чувствую...

– А если нет?

Он вскинулся, услышав женский голос. Поднял голову и в мерцающей дымке увидел сидящую за столом Лену. Он уже привык к таким видениям. Единственно, что удивляло его сейчас, что призрак появился в людном месте и заговорил.

– Должна быть... Ты же меня ждешь?

– Где?

– Там, на небесах... Лена, я давно пытался тебе сказать...

– Я не Лена. Я Юля.

Дымка рассеялась, одурманенное хмелем сознание прояснилось, и до Павла дошло, что действительно перед ним Юля. Ее черты лица, ее костюм. Только взгляд такой же, смущенно-влюбленный, как у Лены.

– Ты вернулась?

– Как видишь.

– А как же дети?

– Они все равно у бабушки. Она будет только рада, если они у нее останутся.

– Хорошо, когда есть бабушка, – кивнул Павел. – И дедушка – тоже хорошо... Плохо, если дедушка нехороший...

– Если ты про моего отца, то я к нему своих детей не вожу... У Эдика очень хорошая мама, и она очень любит детей. И ей все равно, что Соня ей не родная...

– От первого мужа?

– Да... Его убили. Эдика посадили, а Саша погиб. Бандитская пуля...

– Во славу семьи? – в саркастической усмешке скривил он губы.

– Проклятая слава... Раньше отец хорошим был, складом на заводе заведовал. Он же сидел, если ты не знаешь. После армии попал в нехорошую компанию... Но ведь он все равно хорошим был. Если бы ему не доверяли, завскладом бы не поставили. А поставили, потому что доверяли. И дом у нас был свой. Старый, от прабабушки, но я же помню, отец всегда что-то делал: то красил, то крышу стелил, то забор... Он всегда хозяйственным был. И о семье заботился. И маму очень любил... А когда мамы не стало, он с ума стал сходить. Почти как ты. Он же до сих пор не женился, потому что ее любит...

– Понимаю, – неожиданно для себя растрогался Павел.

– Я вижу, что понимаешь, – робко и тепло улыбнулась Юля.

Она сейчас так была похожа на Лену, что Павел едва справился с желанием нежно ее обнять, привлечь к себе, пригреть, приласкать... А ведь она бы не отвергла его, если бы он вдруг позволил себе такую смелость.

– Только не понимаю, зачем он людей убивает, – спросил он, чтобы отогнать непрошенное наваждение. – Может, он, правда, с ума сошел?

– Не знаю, может быть... – пожала она плечами. – Он собрал нас всех, сказал, что бизнесом решил заняться. Я тогда только-только начинала работать. Но у меня профессия хорошая была, меня бизнес не интересовал. А Стас и Лева как неприкаянные были – техникум закончили, а работы нет. Семен из армии вернулся, Ждан еще учился. Им всем эта идея понравилась, взялись за дело... Ты представь, пустырь на окраине города, а надо из него рынок сделать. И это при том, что в городе уже были другие рынки. Но ничего, они справились. Ограду поставили, ряды построили, худо-бедно дело пошло... Потом и муж мой присоединился. Чем больше становился рынок, тем больше возникало проблем. То чиновники со всякими проверками, то милиция... И криминал, конечно же, куда без него?.. С чиновниками проблему решали, с криминалом... С азербайджанцами конфликт вышел, из-за цветов, кажется. А может, это повод был. В общем, война, стрельба... Сашу моего убили... Потом Эдик появился... Но и его я потеряла...

– Ну почему же потеряла? Признание своей вины и хорошие адвокаты – это всего десять лет тюрьмы. А потом есть еще условно-досрочное освобождение. Ты еще молодая, дождешься.

– А если я не хочу ждать? – Юля пронзительно и даже с вызовом посмотрела на Павла. – Если я не могу жить с человеком, который убивает...

– Его вина еще не доказана.

– Это ты мне говоришь?.. Не надо ничего доказывать, мне и без этого все ясно.

– Я бы мог сказать, что у твоего Эдика есть алиби.

– Так скажи.

– Не скажу.

– Почему?

– Потому что ты можешь понять меня превратно. Подумаешь, что я нарочно провоцирую тебя. Чтобы ты дала показания против своего мужа... А я не хочу этого. Даже больше тебе скажу, я не хочу, чтобы он сидел. Он там, а я здесь, с тобой. Это нечестно. Честно, когда он на свободе, а я с тобой... Меня его право на тебя не волнует. Меня волнуешь ты сама...